мы, бросив ретроспективный взгляд на всю ска̀лу мировых существ, сделали его для себя более ясным и усвоили себе постепенный переход от безусловно-субъективного к высшим степеням объективности интеллекта. Именно, безусловно субъективна неорганическая природа, у которой незаметно еще решительно никаких следов сознания внешней природы. Камни, колоды дерева, глыбы льда, даже если они падают друг на друга или друг друга толкают и трут, нисколько не сознают ни друг друга, ни внешнего мира. Но и они уже испытывают внешние воздействия, сообразно которым меняется их положение и движение и на которые поэтому можно смотреть, как на первый шаг к сознанию. Хотя и растения еще не обладают сознанием внешнего мира и замечаемую у них простую аналогию некоторого сознания надо понимать, как смутную самоудовлетворенность, мы все-таки видим, что все они ищут света, а многие из них с наступлением каждого дня поворачивают цветы и листья к солнцу; мы видим далее, что вьюнковые растения подползают к не соприкасающейся с ними подпорке и что, наконец, отдельные виды обнаруживают нечто вроде раздражимости; таким образом, бесспорно, что существует уже связь и отношение между их средой, непосредственно их не касающейся, и их движениями, — отношение, которое мы поэтому должны признать слабой аналогией перцепции. Только на ступени животности возникает безусловная перцепция, т. е. сознание других вещей, как противоположность отчетливому самосознанию, которое только через это здесь и наступает. В этом именно и состоит характерный признак животного царства в противоположность растительному. В низших классах животных это создание внешнего мира крайне ограничено и смутно; оно становится отчетливее и шире с возрастанием интеллигенции, которая, в свою очередь, соразмерятся со степенью потребностей животного; и так это идет все дальше и дальше, вверх по длинной ска̀ле животного царства, вплоть до человека, в котором сознание внешнего мира достигает своей вершины и мир поэтому отражается яснее и полнее, чем где бы то ни было. Но даже и здесь отчетливость сознания имеет еще бесчисленные степени, — начиная тупицей и кончая гением. Даже у нормальных умов объективная перцепция внешних предметов все еще сохраняет заметный оттенок субъективности: познание еще сплошь носит такой характер, который показывает, что оно существует исключительно к услугам воли. Чем замечательнее ум, тем более слабеет этот характер, и тем чище и объективнее представляется человеку внешний мир, пока, наконец,
