шего внутреннего существа и останется поэтому прочным навеки; говоря: „я хочу этого!“ — он уже сказал: „я должен это“. И вот я уже познал его волю и могу столь же прочно обосновать на ней свои выводы, как на силе природы: как очевидно, что огонь жжет, что вода орошает, так же очевидно, что он поступит по тому мотиву, который оказался для него сильнейшим. — Понимание, познание можно приобретать и вновь терять, его можно изменять, улучшать, ухудшать; но волю нельзя изменить; поэтому „я понимаю“, „я познаю“, „я постигаю“: все это изменчиво и ненадежно, — „я хочу“, сказанное согласно правильно познанному мотиву, прочно, как сама природа.
Но в „правильном познании“ и кроется трудность: с одной стороны, познание мотивов может у этого человека измениться, исправиться, или уклониться на ложный путь; с другой — положение его может подвергнуться изменению.
В Ватикане стоит бюст Биаса с надписью:
|
Οἱ πλειστοι ἀνϑρωποι κακοι[1]. |
Это, по-видимому, было его изречением.
Нужно обладать почти безграничною терпимостью и миролюбием, потому что, если мы из каприза не простим жалких или негодных черт какому-нибудь одному человеку, тяготеющих на нем, то мы окажем совершенно незаслуженную честь всем другим. — Но зато уж только крохи мы и можем предложить человечеству, и само собою понятно, какого рода дружбу мы вообще питаем к человеческому племени, — дружбу, которую мы соглашаемся вернуть почти всякому, что бы он ни наделал.
Подобно тому как самое красивое человеческое тело содержит внутри себя кал и зловонный запах, так и у благороднейшего характера имеются отдельные злые черты, и величайший гений носит следы ограниченности и безумия.
1) Кто-то заметил мне однажды, что в каждом человеке кроется нечто очень доброе и человеколюбивое и точно также нечто злое и враждебное; и смотря по тому, что в нем пробуждено, проступает то или другое наружу. Совершенно верно.
- ↑ „Большинство людей — люди дурные“.
