играют случай и заблуждение и тем самым показывают человеку, что он — прах.
Государство имеет дело исключительно с событием, с тем, что происходит: лишь это для него реально; если я постоянно в мыслях ношу убийство и яд, государство мне этого не запрещает, покуда секира и колесо сковывают волю и не позволяют ей перейти в действие.
Этика спрашивает: в чем заключается долг справедливости относительно других людей? т. е. что должен я делать?
Естественное право спрашивает: чего я не должен сносить от других? т. е. что должен я терпеть? При этом — не „для того, чтобы не быть несправедливым“, а „чтобы я делал не более того, что должен делать каждый для обеспечения своего существования, чтобы, следовательно, каждый одобрял меня, чтобы ко мне прилагалась та же мерка, что и к другим, и я не изгонялся из общего союза“.
На оба вопроса можно дать один и тот же ответ, — совершенно так же, как из противоположных направлений (т. е. противоположными силами) можно описать одну и ту же линию, и подобно тому, как из я узнаю синус, а из синуса .
Историк, как было сказано, — пророк наоборот; точно также можно сказать: правовед — моралист наоборот (он поучает обязанностям справедливости), или же: политика, это — этика наоборот; однако не следует при этом понимать этику и как учение обязанности благожелательства, великодушия, любви и т. д. Государство, это — Гордиев узел, который разрубили, вместо того чтобы развязать его, яйцо Колумба, которое стоит потому, что кончик его надбит, а не потому, что найдена точка равновесия, — как будто дело в том, чтобы оно стояло, а не в том, чтобы оно балансировало. Государство подобно тому, кто думает, что он сделает погоду хорошею, если заставит барометр подняться.
Хотя лжефилософы нашего времени и учат, что государство имеет целью споспешествование нравственной цели человека, но верно как раз обратное. — Цель человека (параболическое выражение) не в том, чтобы поступать так или иначе, — ибо все opera operata сами по себе безразличны. Цель его — в том, чтобы воля, которой каждый человек представляет собою совершенный образчик (или даже самую эту волю), обратилась, для чего необходимо, чтобы человек (союз познания и воления) познал эту волю, познал ужасную ее сторону, увидел себя, как в зеркале, в своих делах и во всей их скверне. Государство, заботящееся только об общем благосостоянии, подавляет
