образный оттенок серьезности и торжественности придает метафизике Шопенгауэра его учение о том, что истинный гений-вдохновитель и музагет философии, это — смерть. Если бы не было смерти, никто не думал бы о жизни.
Именно волю принял Шопенгауэр за вещь в себе потому, что он строил свое мировоззрение, исходя от человека, по аналогии с ним. Сократовскому принципу самопознания он следовал открыто и смело и не только не скрывал антропологического и антропоцентрического источника своих учений, но и видел в нем поруку их истинности, преимущество своей философии перед другими. Мы знаем только себя, и от себя уже можно откидывать радиусы ко всему остальному (если только это остальное есть). Тот фокус, в котором сходятся чистые лучи мирового целого, это — наша психика, и от нее заключаешь ко всему. Именно эта психика вынуждает нас признать общий психизм вселенной. Где есть одна душа, там душа — все, и все — душа. Тот, кто пишет Критику чистого разума, и железо, покорствующее зову магнита, и ручей, неизменно следующий своему руслу, и цветок, протягивающий свои лепестки к солнцу, — все это одинаково движется одной и той же волей своею, все это одинаково подчиняется законам вселенской психики. Философия Шопенгауэра принадлежит к великим учениям панпсихизма. Все, что поверхностному наблюдателю представляется косным веществом и мертвой материей, он воззвал к жизни; и если человек — микрокосм, то и космос — человек, человек в большом виде (Macranthropos).
Но в человеке малом и в человеке-мире Шопенгауэр одинаково усматривал больше хаотическое, нежели космическое начало. Слепой, неутолимый, непобедимый порыв к жизни, вечный голод бытия, дикое и необузданное чудовище воли царит во вселенной, и всякий разум только служит ей, воле, является ее бледным чадом. Разум произошел от неразумного, и это не он сказал первое слово. В начале было не Слово. В провозглашении иррационального основой бытия заключается главное отличие Шопенгауэра от после-кантовских идеалистов, — не только от панлогиста Гегеля и Шеллинга, но и от Фихте, чье безусловное я представляет собою, правда, волю, но волю светлую и в своем внутреннем существе тождественную с разумом. У Гегеля мир возникает из тишины и ясности, из меры и логического порядка, и в спокойном лоне идеи рождается жизнь,
