и оркестръ, не дурной оркестръ, но не полный, и духовые инструменты не всѣ исправны. Даже управляющій оркестромъ первый скрипачъ, Михайло Калинычъ, былъ нѣсколько тугъ на ухо. За обѣдомъ подавали нѣсколько блюдъ, но поваръ вѣроятно былъ не доученъ. Однимъ словомъ, все обличало излишнюю разсчетливость бездѣтнаго хозяина, владевшаго 9,000 душъ и большими капиталами. Хозяинъ, возвратившись, принялъ насъ радушно и отвелъ мнѣ съ помощниками пристанище въ оранжереѣ, которая примыкала къ дому. По его же совѣту, отдохнувъ нѣсколько, мы рѣшились ѣхать въ Переяславль, гдѣ находился хоръ пѣвчихъ полтавскаго архіерея Гедеона, и разсчитали такъ, чтобы поспѣть къ обѣднѣ въ воскресенье. Однако же ошиблись въ разсчетѣ и приѣхали въ Переяславль въ субботу вечеромъ. Тамошній городничій, ожидавшій чиновника по слѣдственному дѣлу, неоднократно пытался добиться до меня и старался узнать, кто я и зачѣмъ посланъ; но не успѣлъ въ своемъ намѣреніи; Яковъ, по моему приказанію, отвѣчалъ только: «не смѣю безпокоить ихъ высокоблагородія». На другой день Палагинъ и Шеиновъ пошли къ обѣднѣ, назвались купцами (охотниками церковнаго пѣнія), замѣтили лучшихъ малолѣтихъ пѣвчихъ, узнали и записали имена ихъ и даже присутствовали на завртракѣ у архіерея и еще слышали его пѣвчихъ. Я же, вставши попозже, остался дома и началъ пить чай; тогда позволилъ допустить къ себѣ переяславскаго городничаго. Онъ началъ рекомендоваться съ комически-жалкою миною, низко кланяясь и ни за что не хотѣлъ сѣсть, хотя я очень о томъ упрашивалъ.
Когда я разсчелъ, что прошло достаточно времени и что уже помощники мои могли успѣть въ своемъ дѣлѣ, я спросилъ у моего гостя, за кого онъ меня принимаетъ и видя, что онъ еще болѣе приходилъ въ замѣшательство, объявилъ ему наконецъ, кто я и за чѣмъ приѣхалъ. Радость выразилась на его лицѣ; онъ сѣлъ и, принявшись за чай, увѣрялъ меня, что онъ готовъ содѣйствовать мнѣ, что онъ во враждѣ съ Гедеономъ и пр.; я поблагодарилъ его, объявя, что вѣроятно уже дѣло сдѣлано.
И дѣйствительно, мы такъ безжалостно обобрали хоръ, что Гедеонъ долго послѣ того на меня жаловался своимъ знакомымъ. Оставя набранныхъ пѣвчихъ, мы отправились въ Кіевъ, откуда вывезли Гулака-Артемовскаго; онъ былъ очень любимъ товари-
