брака Петра I. Русскіе считаютъ это обстоятельство священнымъ и, основываясь на немъ, утверждаютъ что принцесса Елисавета, точно такъ же, какъ и герцогиня Голштинская, не имѣютъ законныхъ правъ на русскій престолъ. Князь Голицынъ, вѣроятно, имѣя въ виду этотъ законъ, объявилъ въ рѣчи, имъ произнесенной въ Верхоновмъ Совѣтѣ въ моментъ кончины царя, что вмѣстѣ съ нимъ прекратился родъ императора Петра I. Никто не возражалъ на эту рѣчь, но фельдмаршалъ Долгорукій, говорившій послѣ Голицны, подтвердилъ его слова, сказавъ, что эта мысль могла быть внушена только самимъ Богомъ».
Тогда князь Дмитрій Голицынъ подалъ мысль предложить корону герцогинѣ Курляндской. Этотъ выборъ былъ встрѣченъ всеобщимъ одобреніемъ, но члены Совѣта, точно сговорившись, рѣшили, что корона будетъ предложена ей только на извѣстныхъ условіяхъ, которыя она обяжется соблюдать свято и нерушимо. Вслѣдъ за тѣмъ, бывшіе въ Совнтѣ генералы провозгласили герцогиню Курляндскую царицею и привели къ присягѣ войска, собранныя въ то время подъ Москвою. Въ тотъ же вечеръ, въ Митаву, резиденцію этой принцессы, были отправлены три депутата: статскій совѣтникъ Василій Долгорукій отъ имени Верхованго Совѣта, князь Дмитрій Голицынъ, отъ имени Сената и Тайнаго Совѣта, и генералъ-маіоръ Леонтьевъ — отъ генералитета.
Герцогиня Курляндская, которой престолъ былъ предложенъ столь неожиданно для нея самой, какъ и для всѣхъ остальныхъ, была младшей дочерью старшаго брата Петра I, царствовавшаго нѣсколько лѣтъ съ нимъ совмѣстно. Оставшись, по смерти своего супруга, бездѣтною, она проживала много лѣтъ внѣ предѣловъ Россіи. Хотя она и принадлежала, дѣйствительно, къ старше линіи царствующаго дома, но у нея была старшая сестра, въ супружествѣ герцогиня Мекленбургская, жившая въ Россіи и никогда не покидавшая свое отечество. Когда рѣчь зашла объ этой принцессѣ, говоритъ Лефортъ, то въ Совѣтѣ послышалиь возраженія, что съ возведеніемъ ея на престолъ, Россія подпадетъ вновь подъ иго иностранцевъ, отъ которыхъ она и безъ того много страдала, такъ какъ супругъ этой принцессы, съ коимъ она не жила уже девять лѣтъ, конечно, не преминетъ возвратиться въ россію, чтобы раздѣлить
