ріально не заинтересованные въ этомъ вопросѣ; помѣщики предпочитали говорить объ этомъ, щекотливомъ для нихъ, дѣлѣ, въ своемъ кружкѣ или въ обществѣ людей, завѣдомо сочувствовавшихъ ихъ интересамъ. Крестьяне думали про себя, не довѣряя ни барамъ, ни чиновникамъ, ни даже своимъ духовнымъ пастырямъ. И въ то время, какъ въ высшихъ правительственныхъ учрежденіяхъ, въ разныхъ комитетахъ и канцеляріяхъ рѣшалась участь крѣпостнаго права, закрѣпощенный крестьянскій людъ, не принимавшій въ этой работѣ никакого участія, уподоблялся загнанному зайцу, который, притаившись подъ кустомъ и настороживъ уши, тревожно прислушивается къ удаляющейся отъ него охотѣ, и ждетъ не дождется, когда почувствуетъ себя на волн, съ увѣренностью, что болѣе травить его не будутъ.
Понадобилось четыре года усиленныхъ работъ въ провинціи и въ столицѣ, чтобы подготовить упраздненше крѣпостнаго права. Я не буду касаться здѣсь всего того, что происходило въ эти четыре года въ комитетахъ, канцеляріяхъ и разныхъ правительственныхъ учрежденіхъ. Это дѣло историка, и я попытаюсь познакомить читателей съ тѣмъ, какъ относились къ предстоящей великой реформѣ представители различныхъ слоевъ тогдашняго общества.
Если судить о настроеніи общества по громкимъ фразамъ и гуманнымъ рѣчамъ, произносимымъ его представителями въ комитетахъ и собраніяхъ,то получалось такое впечатлѣніе, что все обстоитъ благополучно, что всѣ относятся сочувственно къ дѣлу освобожденія крестьянъ и ждутъ не дождуться, когда эта «меньшая братья» станетъ равноправными и свободными гражданами. Но случалось нерѣдко и такъ, что эти ораторы гуманности являлись совсѣмъ иными людьми, когда, оставляя на время сцену, уходили къ своимъ пенатамъ, и здѣсь, за кулисами, обращались въ обыкновенныхъ смертныхъ.
— Ахъ, милый, папа, какъ хорошо ты говорилъ въ пользу бѣдныхъ мужичковъ, — восхищалась, при мнѣ, дочь своимъ отцомъ, — слушая тебя, я даже заплакала…
— Рано еще плакать, — замѣтилъ ей отецъ. — Придетъ время — еще наплачетесь до-сыта, кулакомъ слезы вытирать станете, какъ придется расхлебывать кашу, которую мы заварили…
И еще недавно столь краснорѣчивый противникъ крѣпостнаго права — съ удрученнымъ видомъ удаляется въ свой кабинетъ, а дочь остается въ недоумѣніи, смутно догадываясь, что не все обстоитъ такъ благополучно, какъ это кажется, и что кзаться и быть — двѣ вещи разныя.
Однажды, я довольно прозрачно выразился по поводу этой двойственности Андрея Андреевича Ш. Онъ ни мало не смутился и не обидѣлся.
