ны были: инспекторъ Гедеонъ, протоіерей Полянскій, священникъ или протоіерей В-ъ, и, кажется, экономъ архіерейскаго дома Аркадій (?). Гедеонъ ничего не зналъ въ дѣлахъ консисторіи, да и не имѣлъ времени и охоты заниматься. Полянскій не былъ записнымъ взяточникомъ, но и не отказывался отъ добровольныхъ приношеній, притомъ вовсе не занимался дѣлами; Аркадій только и имѣлъ одно достоинство: былъ монахомъ и экономомъ архіерейскаго дома. За то В-ъ былъ настоящій членъ консисторіи и по части взяточничства вполнѣ замѣнилъ всѣхъ выгнанныхъ, въ совокупности взятыхъ.
Мой дядя, Иванъ Мартиновичъ, однажды подавалъ просьбу о дозволеніи внести въ Приказъ общественнаго призрѣнія болѣе 1.000 руб. церковныхъ денегъ. В-ъ, прочитавши прошеніе, спросилъ:
— А какъ же вы смѣли до сихъ поръ хранить такую сумму? развѣ не знаете, что болѣе 100 руб. асссигн. вамъ не позволяется держать въ церкви? Вотъ я сейчасъ положу резолюцію произвеси о томъ слѣдствіе.
Дядя мой предвидѣлъ эту атаку и имѣлъ наготовѣ пять рублей; онъ поспѣшилъ ихъ вручить правдивому судьѣ, который, взявши деньги, промолвилъ: «ну, то-то»; и тотчасъ безъ всякаго слѣдствія положилъ внести деньги въ Приказъ общественнаго призрѣнія.
Въ началѣ шестидесятыхъ годовъ, В-ъ, имѣя уже за 70 лѣтъ, долженъ былъ подписать какую-то бумагу для дьячка, который былъ такого бѣднаго подгородняго села, что приказные консисторскіе не стали требовать съ него взятки. Но В-ъ ничего даромъ не любилъ дѣлать и потому сталъ требовать взятки. Дьячекъ ссылался на свою бѣдность.
— Да развѣ ты вовсе безъ денегъ сюда пріѣхалъ? — спросилъ членъ консисторіи.
— Да. Безъ денегъ, жена только и дала горшокъ скоромнаго масла фунта въ два, но я еще его не успѣлъ продать, — разболтался дьячекъ.
— Гдѣ же горшокъ? — былъ новый вопросъ. И когда получилъ отвѣтъ: въ прихожей, то В-ъ сказалъ:
— Ну, такъ вотъ, давай его, — всталъ съ своего мѣста, повелъ
