— 388 —
бѣшенству, съ которымъ наши Катоны или говорятъ о неыъ или умалчиваютъ. СЬасип а воп <;ой1> — одному нравится быкъ, а другому корова Васишты. Я порицаю даже ту страшную радамантскую серьезность, съ которой въ «Бер-линскомъ Ежегодникѣ» научные критики отзывались о со-держаніи Платеновскихъ стихотвореній. Но таковы ужъ люди, имъ всегда легко воспламеняться, когда они говорятъ о грѣхахъ, которые имъ самимъ не доставили бы никакого удовольствія. Въ газегЬ «Мог&епЫаМ» я прочелъ недавно статью: «Изъ дневника читателя», гдѣ графъ Пла-тенъ высказывается относительно такихъ строгихъ порицателей его любви къ дружбѣ съ той скромностью, отъ которой онъ никогда не можетъ отречься и которую сохраняетъ и здѣсь. Когда онъ говорить, что «Гегелевскій Еженедѣль-никъ» обвиняетъ его въ нѣкоторомъ тайномъ порокѣ «съ комическимъ паоосомъ», то, какъ легко догадаться, онъ хочетъ только предупредить норицанія другихъ людей, образъ мыслей которыхъ узналъ онъ изъ третьихъ рукъ. Но ему доставили невѣрныя свѣдѣній: я никогда не провинюсь въ этомъ отношеніи никакимъ паоосомъ. благородный графъ для меня скорѣе забавное явленіе, и въ его сіятельной склонности къ дружбѣ я вижу только нѣчто несвоевременное, только робко-стыдливую пародію на древнее пренебрежете существующая «обычая». Въ томъ-то и дѣло, что эта наклонность въ древности не находилась въ противо-рѣчіи съ общественными нравами и проявлялась съ героическою откровенностью. Когда, напримѣръ, императоръ Не-ронъ устроилъ на выложенныхъ золотомъ и слоновой костью корабляхъ пиршество, стоившее нѣсколькихъ милліоновъ, то онъ торжественно обвѣнчался здѣсь же съ юношей изъ мужского сераля, Пиѳагоромъ (сипсіа йепідие вресіаіа ^иае еі іт іп Гетіпа пох орегіі), и затѣмъ зажегъ сва-дебпымъ факеломъ Римъ, чтобы при пламени пожара тѣмъ лучше воспѣвать погибель Трои. То былъ еще такой сочинитель газелей, о которомъ я могъ бы говорить съ паоосомъ; но только улыбку можетъ вызывать во мнѣ новый пиѳагореецъ, который боязливо и скучно крадется въ ны-нѣишемъ Римѣ по дорожкѣ дружбы, встрѣчаетъ отпоръ со стороны нелюбящей его молодежи и затЬмъ со вздохомъ ноеть свои газели при жалкомъ свѣтѣ масляной лампы. Интересно въ этомъ отношеніи сравненіе стихотвореній Шатена со стихами Пстронія. У Петронія рѣзкая,'
античная, пластично - языческая откровенность; графъ Платенъ,