— 357 — •
она снова пробудила во мнѣ религіозное чувство; и это возрожденіе религіознаго чувства было достаточно для поэта, которому, можетъ-быть, гораздо легче, чѣмъ другимъ смерт-нымъ, обходиться безъ положительныхъ догматовъ вѣры. На немъ высшая благодать, и его духу открывается символика неба и земли; для этого ему не нужно никакого дер-ковнаго ключа. Въ этомъ отношеніи на мой счетъ ходятъ самые нелѣпые и противорѣчивые слухи. Очень набожные, но не особенно умные люди протестантской Германіи съ большой настойчивостью спрашивали меня, отношусь ли я теперь, сдѣлавпшсь больнымъ и вѣрующимъ, съ бблыней, чѣмъ прежде, симпатіей къ лютеранско-евангелическому исповѣданію, которое исповѣдывалъ до сихъ поръ только офиціально и съ вялымъ равнодушіемъ? Нѣтъ, любезные друзья, въ этомъ отношеніи со мной не произошло никакой перемѣны, и если я вообще принадлежу къ евангелическому вѣроисповѣданію, то это происходить оттого, что оно меня и теперь нисколько не стѣсняетъ, какъ мало стѣсняло и прежде. Разумѣется, признаюсь въ этомъ откровенно, когда я жилъ въ Пруссіи, и въ особенности въ Берлднѣ, какъ многіе мои друзья, я охотно отрекся бы отъ всякихъ цер-ковныхъ узъ, если бы тамошнія власти не воспрещали пре-быванія въ Пруссіи, а въ особенности въ Берлинѣ, всякому, кто не придерживался ни одной изъ государственно приви-легированныхъ положительныхъ религій. Какъ Генрихъ IV однажды сказалъ, смѣясь: «Рагіз ѵаиі Ьіеп ипе тевве», такъ и я имѣлъ бы право сказать: «Вегііп ѵаиі Ьіеп ипе ргёсЬе» и спокойно мирился, и до и послѣ того, съ тѣмъ христіанствомъ, которое можно было найти въ ту пору въ берлинскихъ церквахъ, христіанствомъ, весьма просвѣщен-
нымъ и очищеннымъ отъ всякаго суевѣрія......
Но вѣдь тогда еще я самъ считалъ себя божествомъ, и ни одна изъ положительныхъ религій не представлялась мнѣ
цѣннѣе другихъ...............
Но теперь, благодаря проснувшемуся во мнѣ религіоз-ному чувству, а также физическимъ страданіямъ, во мнѣ произошли разнаго рода перемѣны—теперь соотвѣтствуетъ ли сущность лютеранскаго вѣроисповѣданія до извѣстной степени моему сокровеннѣйшему образу мыслей? Въ какой мѣрѣ официальное исповѣдываніе стало для меня истиной? На этотъ вопросъ я не дамъ прямого отвѣта, воспользуюсь имъ только какъ случаемъ освѣтить гЬ заслуги, которыя,
по моему теперешнему воззрѣнію, протестантизмъ оказалъ