— 149 — .
каты грома, г-жа Сталь высунулась далеко внередъ черезъ балюстраду н аплодировала, какъ сумасшедшая.
Но еще значительнѣе ораторскаго таланта этого чело-вѣка было то, чтб онъ говорилъ. Объ этомъ мы можемъ теперь судить наиболѣе безпристрастно, и тутъ мы видимъ, что Мирабо всего глубже понималъ свое время, что онъ умѣлъ не только разрушать, но еще болѣе созидать, и созидать умѣлъ лучше, чѣмъ тѣ великіе мастера, которые и по сей день трудятся надъ этой великой задачей. Въ сочи-неніяхъ Мирабо мы находимъ главныя идеи конституционной монархіи, какая нужна была Франціи; передъ нами открывается ея общій очеркъ, набросанный, впрочемъ, бѣгло и блѣдными линіями; и право, всѣмъ мудрымъ и боязли-вынъ правителямъ Европы рекомендую я заняться изуче-ніемъ этихъ линій, этихъ государственновспомогательныхъ линій, набросанныхъ величайшимъ политическимъ геніемъ нашего времени съ пророческою предусмотрительностью и математической вѣрностью. Было бы не лишено важности, если бы кто-нибудь постарался съ этой цѣлью разработать сочиненій Мирабо сиеціально и для Германіи. Его револю-ціонныя, отрицатсльныя идеи были легко поняты и возы-ыѣли быстрое дѣйствіе. Его столь же мощныя положителъ-ныя, созидающія идеи встрѣтили меньше пониманія и имѣли меньше вліянія.
Менѣе всего понимали пристрастіе Мирабо къ монархіи. Отнимая у нея абсолютную власть, онъ думалъ вознаградить ее за это конституціонными гарантіями; мало того, онъ даже думалъ увеличить и усилить еще королевскую власть, насильственно вырвавъ короля изъ рукъ высшихъ сословій, фактически властвовавшихъ надъ нимъ иосред-ствомъ придворныхъ интригъ и козней духовенства, и толк-нувъ его въ объятія третьяго сословія. Мирабо былъ именно провозвѣстникомъ той конституціонной монархіи, которая, какъ мнѣ кажется, была желаніемъ того времени и къ которой, въ болѣе или менѣе демократической формулировке, стремится и настоящее время, стремимся и мы въ Гер-маніи.
Этотъ-то конституціонный роялизмъ болѣо всего и по-вредилъ репутаціи графа, потому что революціонеры, не іюнимавшіе его, видѣли въ этомъ измѣну и думали, что онъ продалъ революцію. Тогда они стали поносить его на-нерерывъ съ аристократами, ненавидѣвшими его именно потому, что они его понимали, ибо они знали, что уничто-
А