— 312 — .
самой низкоіЬчерни, самой отверженной сволочи, принадлежатъ не только одному Сервантесу, но и цѣлой литературной іпколѣ того времени, и ее мы находимъ какъ у писателей, такъ и у живонисцевъ тогдашней Испаніи. Му-рильо, похищавшій съ неба священный краски для того, чтобы рисовать своихъ прекрасныхъ мадоннъ, воспроизводилъ съ тою же любовью и грязнѣйшія явленія земли. Можетъ-быть, восторженная привязанность къ искусству самому по себѣ была причиною того, что эти благородные испанцы находили одинаковое наслажденіе въ изображеніи нищаго мальчика, шцущаго у себя вшей, и въ воспроизведеніи непорочной мадонны. Или, можетъ-быть, прелесть контраста заставляла знатнѣйшихъ дворянъ, напримѣръ, такого изящнаго придвор-наго, какъ Квеведо, или такого могущественна™ министра, какъ Мендозу, писать романы изъ быта ободранныхъ ни-щихъ и мошенниковъ; они, можетъ-быть, хоть воображе-ніемъ желали перенестись изъ однообразія своей сословной обстановки въ противоположную сферу жизни, точно такъ же, какъ такую же потребность мы встрѣчаемъ и у нѣкоторыхъ нѣмецкихъ писателей, наполняющих!» свои романы изобра-жеиіями высшаго свѣта и дѣлающихъ своихъ рероевъ всегда графами и баронами. У Сервантеса мы не видимъ еще этого односторонняго направленія—изображать исключительно одно пошлое; онъ только перемѣшиваетъ идеальное съ повседневным!», одно служить ему для оттѣнка, цли для освѣщенія другого, и аристократически! элементъ у него такъ же силенъ, какъ и народный. Но этогь дворянскій, рыцарскій, аристо-кратическій элементъ совершенно уже пропадаетъ въ романѣ англичанъ, которые прежде всѣхъ начали подражать Сервантесу и до сихъ поръ еще имѣютъ его образцомъ. Всѣ эти англійскіе писатели, со временъ царствованія Ричардсона— натуры прозаическія; щепетильно цѣломудренный духъ ихъ времени возстаетъ далее противъ всякаго живого изображенія обыкновенной жизни народа, и но ту сторону канала возникли тѣ мѣщанскіе романы, въ которыхъ отразилась будничная жизнь буржуазіи. Это плачевное чтеніе наводняло англійскую публику до нослѣдняго времени, когда явился вѳликій шотландецъ, нроизведіній въ романѣ революцію, или собственно реставрацію. Подобно тому, какъ Сервантесъ ввелъ ві» романъ демократически элементъ, когда въ немъ господствовалъ только односторонне рыцарскій, такъ и Валь-терь Скоттъ снова ввелъ въ романъ элементъ
аристокра-тнческій, когда тотъ совершенно въ немъ исчезъ и дѣйство-