— 442 —
держать языкъ за зубами,^ио пусть н другіе также держать свои языки. Пусть всякій заботится о собственныхъ горшкахъ въ своей печи.
Школьный учитель. Не заводите такихъ противозаконных! рѣчей, кумъ Бабе! Зачѣмъ же правительство правитъ нами, если мы станемъ высказываться противъ него? Хорошее правительство должно управлять всѣмъ, сердцами, и кошельками, и языками, и перьями. Въ хо-рошемъ государствѣ главнее правило заключается въ томъ, чтобы, какъ выражается Гооге въ своей нростотѣ и прямодушіп, всякій держалъ языкъ за зубами, ибо кто говорить и печатаетъ, тотъ долженъ под-часъ п думать, а для вѣрныхъ подданныхъ нѣтъ ничего опаснѣе, какъ мыслить. %
Бабе. Вы, однако, не можете запретить думать.
Флинсъ (крестьяпинъ). Да, этого никто не можетъ запретить, и я думаю о многомъ.
Школьный учитель. Ну-ка, послушаемъ, Флинсушка, о чемъ это вы думаете? (Тихо, къ Свенне). Это самый большой дурень во всей деревнѣ.
Флинсъ. Я думаю, что по мнѣ все ладно, лишь бы не приводили въ псполнепіе того плана, который, говорятъ, задумалъ этотъ Струэнзе.
Бабе. А именно? .
Флинсъ. Говорятъ, онъ задумалъ въ Даніи и въ герцогствахъ сдѣ-лать насъ, крестьянъ, свободными людьми. Я не хочу быть свобод-пымъ и независимыми Эка важность, что я долженъ обрабатывать рое поле для дворянина! Зато онъ меня кормить и заботится обо мнѣ, а побои, это не въ счетъ. Будь мы свободны, то должны были бы мучиться и хлопотать, были бы сами надъ собой господа и должны были бы платить подати...
Бабе. А ты бы не желалъ похлопотать ради своей собственности, ради того, чтобы имѣть удовольствіе называть своимъ то, чѣмъ ты владѣешь?
Флинсъ. Чего еще! Если другой можетъ хлопотать за меня, то это мнѣ удобнѣе.
Школьный учитель. Это первая разумная мысль, Флпнсъ, на которой я тебя ловлю. Вмѣстѣ со свободой явилось бы сейчасъ же и про-свѣщеніе, этотъ современный ядъ, который для васъ смерть.
Кромѣ мѣткихъ указаній на то, что свобода печати имѣетъ одинаково ярыхъ противниковъ среди высшихъ классовъ, и что уничтоженіе крѣпостной зависимости болѣе всего ненавистно самимъ крѣпостнымъ, кромѣ такого рода правдіі-выхъ чертъ, которыми изобилуетъ эта сцена, мы ясно ви-димъ, въ какомъ трагическомъ одиночествѣ стоялъ Струэнзе на высокихъ изоляторахъ своихъ идей и какъ въ этой борьбѣ одного противъ массы онъ долженъ былъ неминуемо погибнуть. Своимъ тонкимъ чутьемъ нашъ авторъ, однако, почув-ствовалъ необходимость до нѣкоторой степени смягчить слишкомъ болыиія страданія героя при такой гибели; онъ заставляешь его предвидеть въ своемъ умѣ то время, когда
Олагодѣтели народа и самъ народъ будутъ заодно; умирая,