представить Сементковский. Дочь Толстого Марья Львовна в письме к С. Н. Толстому, написанном, видимо, в конце декабря 1899 г., передает просьбу отца не бранить его за «Воскресение» и добавляет к этому: «Оно так изуродовано цензурой, что места некоторые совсем потеряли смысл» (ГТМ). Такое определение крайне вредного влияния цензуры на роман, как явствует из контекста письма, принадлежит самому Толстому. Тем самым роль Сементковского в цензурном обезвреживании «Воскресения» нашла у Толстого подлинную и заслуженную оценку. Можно думать, что Сементковский из-за цензурного страха был не в меру подозрителен и в своем чрезмерном усердии черкал синим карандашом, быть может, и то, чего не вычеркивала бы цензура официальная, — тем более, что в этом он находил для себя поддержку в издателе «Нивы» Марксе, писавшем в феврале 1899 г. в газеты «Berliner Literärisches Echo» и «Börsenblatt für den Deutschen Buchhandel» (перевод с немецкого): «Я бы сам зачеркнул очень немногие места, зачеркнутые цензурой, в интересах читателей и читательниц, как это вполне и одобрил сам гр. Толстой, так как эти места неудобны в семейном кругу, а «Нива» есть прежде всего семейный журнал». Далее, указав на ряд мест в романе, неприемлемых по его мнению с точки зрения политической и моральной цензуры, Маркс добавляет: «Если несколько сильных мест будут вычеркнуты цензурой, то великолепный роман не только ничего не потеряет в своем выдающемся литературном значении, но скорее выиграет от этого».
Определить, какая доля искажений принадлежала «домашней» цензуре и какая официальной, не представляется возможным за отсутствием соответствующего документального материала. Мы располагаем на этот счет лишь самыми общими данными только относительно третьей части романа — в письмах к Толстому Маркса и Сементковского. Первый писал 20 ноября 1899 г.: «Я предвидел и писал вам о тех затруднениях, которые, вероятно, встретятся со стороны цензуры по отношению к третьей части «Воскресения». Но они оказались далеко серьезнее, чем можно было ожидать, и третьей части пришлось пройти через все цензурные инстанции, причем в последних обнаружились такие колебания и сомнения, что у нас были опасения за судьбу конца «Воскресения». Однако, после долгих хлопот с нашей стороны и совещаний в указанных инстанциях, удалось всё-таки провести всю третью часть, притом с сравнительно весьма небольшими пропусками: кроме казни, вычеркнуто текста лишь около восьмидесяти строк.[1] Но дело в том, и именно об этом я хочу довести до вашего сведения, что теперь в тексте больше не может быть сделано никаких дополнений или изменений, которые вызвали бы вновь надобность в представлении текста на новое рассмотрение и разрешение цензуры... Я уверен, глубокоуважаемый Лев Николаевич, что вы оцените всю серьезность положения и что сообразно с этим сделаете необходимые исправления в остальных главах, с семнадцатой до конца, которые очень вас прошу прислать в самом скором времени».[2] 19 декабря Сементковский писал: «считаю своим долгом разъяснить
- ↑ Из цитируемого вслед за этим письма Р. И. Сементковского явствует, что вторичная официальная цензура произвела в романе дальнейшие очень значительные сокращения.
- ↑ Том 72 настоящего издания, стр. 245.
