одинаковости во всех этого начала, не могут уже иметь никакого значения. И потому ни один разумный человек не должен и не может считать себя ни выше, ни ниже другого.
Бог хочет, чтобы его слуги составляли одно и были соединены союзом любви; следовательно, законы, устанавливающие разделение людей на многие сброды (сословия), суть измышления человеческие.
На соблазне неравенства людей основано и грубое патриотическое суеверие, которое поощряется правительством и правящими классами устройством на собранные с народа средства общественных торжеств, зрелищ, памятников, празднеств, располагающих людей к признанию исключительной значительности одного своего народа и величия одного своего государства и правителей его и к недоброжелательству и даже ненависти к другим народам.
Нет положения более вопиющего против христианства, против естественно свойственного всем людям чувства, против здравого смысла, как положение прислуги в богатых домах.
Жизнь наших высших классов стоит в резком противоречии с христианством, — вся она сплошное отрицание идеи братства людей. Несчастный человек, попавший в проклятые тенета этой жизни, должен отказаться от того, чтò всего дороже на свете, — от человеческого отношения к людям. Конечно, он испытывает некоторую сентиментальную симпатию к «меньшим братьям», но он вместе с тем находит, что пригласить одного из них в дом, в котором он обитает, было бы просто оскорблением. И его слова симпатии к бедным и страдающим бесследно исчезают в воздухе, а блеск его драгоценных камней всегда перед их глазами. Карпентер.
Разумные существа, призванные трудиться вместе за одной и той же работой, исполняют в общей мировой жизни то назначение,