готовый быть оратором от общества, уже начал обычную речь о том, как у нас и как за границей. Ученый скромный человек, как следует тонким, но достойным голосом, стоя посередине вагона и слабо улыбаясь [говорил], что он готов везде сесть, только бы ему показали и как следует ему показали, и наряженный в русского кондуктор, рассовав мешки и показав всем места, удалился молодецким шагом и вслед за тем, как следует, барыня уронила другой на голову свой плед, и вслед за тем зазвонили последний раз, засвистел свисток, и поезд тронулся мимо фонарей. —
Мякшин очутился рядом с молодым ученым. Оба были тихи и дружелюбны. Против них, наискоски, находился военный. Он зверски оглядывал даму и купца в норковой шубе, которые были посажены на то место, где должны были быть его ноги.[1]
В некотором царстве, в некотором государстве жили господа и жила у них прислуга, и господа были хорошие, да только, как все господа,[2] народ дурашный, набалованный. И прислуга была вся подобрана хорошая, трезвая, честная, обходительная, ловкая.[3] И тоже, как все прислуги привыкали к господской жизни, сами набаловывались, а, хотя и знали, что господа их не хуже, а лучше других, все-таки пересуживали их и завидовали их жизни.
И вот случилось раз, подает Семен блюдо с котлетами
- ↑ На полях против этого абзаца написано и обведено кругом: Она расшев [?] Мякшин, проголодав[шись], делает чудеса.
- ↑ Зачеркнуто: а господа, известное дело,
- ↑ Зач.: только как всегда всякой прислугой; далее зачеркнуто: и привычная.