НА СМЕРТЬ ЖУКОВСКАГО.
Я видѣлъ вечеръ твой: онъ былъ прекрасенъ —
Послѣдній разъ прощаяся съ тобой,
Я любовался имъ: и тихъ и ясенъ
И весь насквозь проникнутъ теплотой…
5 О, какъ они и грѣли и сіяли
Твои, поэтъ, прощальные лучи…
А между тѣмъ замѣтно выступали
Ужь звѣзды первыя въ его ночи.
Въ немъ не было ни лжи, ни раздвоенья…
10 Онъ все въ себѣ мирилъ и совмѣщалъ.
Съ какимъ радушіемъ благоволенья
Онъ были мнѣ омировы читалъ!
Цвѣтущія и радужныя были
Младенческихъ, первоначальныхъ лѣтъ!
15 А звѣзды, между тѣмъ, на нихъ сводили
Таинственный и сумрачный свой свѣтъ.
По истинѣ, какъ голубь чистъ и цѣлъ
Онъ духомъ былъ, хоть мудрости змѣиной
Не презиралъ, понять ее умѣлъ, —
20 Но вѣялъ въ немъ духъ чисто голубиный.
И этою духовной чистотою
Онъ возмужалъ, окрѣпъ и просвѣтлѣлъ.
Душа его возвысилась до строю:
Онъ стройно жилъ, онъ стройно пѣлъ…
25 И этотъ-то души высокій строй,
Создавшій жизнь его, проникшій лиру,
Какъ лучшій плодъ, какъ лучшій подвигъ свой,
Онъ завѣщалъ взволнованному міру.
Пойметъ ли міръ, оцѣнитъ ли его?
30 Достойны ль мы священнаго залога?…
Иль не про насъ сказало Божество:
«Лишь сердцемъ чистые — тѣ узрятъ Бога!»
