Смятой записки вскрытое тело.
Фраза сразила шпагой наточенной:
«Всё прискучило! Жизнь надоела.
У меня с любовью сегодня кончено!»
Прочёл два раза, чуть-чуть ссутулился —
И ну без толку глазеть на улицу.
Тени деревьев лежат без тона,
Как будто вырезаны из картона.
Ветер весь из шипящих нот
У меня под окошком юлит, снуёт.
Дунул в листья — листья ворохом.
По дому заёрзали разные шорохи.
— У-уф,— тяжело вздохнул шкаф,
А вода в умывальнике — каап-кап-каап-кап.
Дышат вещи, живут вещи,
Ночь течёт изо всех трещин.
Записка ж упала, лежит у стола.
Приходит сосед — ну как дела?
А я ему, после большого вздоха:
— У меня, — говорю, — знаете ли, с сердцем плохо. —
И сам к записке, едва дышу,
А клён за окошком — шаа-шуу-шаа-шуу.
В часах суетятся колёсики, зубчики,
Под ними качается локоном маятник.
Я к нему — дорогой, голубчик,
Вы что-нибудь в любовных делах понимаете?
А в комнате пол неожиданно треснул,
Доски пропыли: — Ух, тесно! —
Луна окрасила стол в голубое,
Цветы закачались вдруг на обоях,
Заплавали шорохи спереди, сзади;
Кряхтят стулья, хрустят тетради.
— Как поживаете? — скрипит башмак,
А часы отвечают: — Тиик-так-тиик-так.
Я же опять про свою потерю:
— Я, дорогая, тебе не верю,
В каждом углу у жизни сила,
Быть не может, чтоб не любила.
Записку же эту спрашивать не с кого,
Разве только спросить с Достоевского.
Но мы не «наказанье», мы «преступленье»,
Мы — это дети первой ступени.
Любовь нас связала, как книги школьник,
Как заговорщиков дерзкие узы,
Как вяжет катеты в треугольник
Хитрая линия гипотенузы.
Нам годы свои не точить слезами,
Нам завтра на жизнь держать экзамен.
Схватил бумагу, сижу, пишу,
А клён за окошком — шаа-шуу-шаа-шуу.
Мир перелился в один хор:
— Любимая, скучно? Да это вздор.
Да разве жизнь у нас плохая,
Да разве можно жить, зевая,
Когда у меня каждая вещь вздыхает,
Комната ёжится, как живая!
Но тут, возможно, весьма случайно,
Очень уж громко чихнул чайник.
Думаю, что-то неладно здесь,
Зажёг лампу — к записке, пристально.
Гляжу, родители!.. Так и есть —
Записка эта не мне написана.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Росу на рамах слизал рассвет,
Утром приходит опять сосед:
— Ну как, — говорит, — живёте, чудак? —
А я ему радостно: — Тик-так-тик-так.
