Материал из Викитеки — свободной библиотеки
[240]
2. ХУДОЖНИКЪ.
Я не былъ никогда такой, какъ всѣ.
Я въ самомъ дѣтствѣ былъ уже бродяга,
Не могъ застыть на узкой полосѣ.
Красивъ лишь тотъ, въ комъ дерзкая отвага,
5 И кто уменъ, хотя бы умъ его—
Умъ Ричарда, Мефисто, или Яго.
Все въ этомъ мірѣ тускло и мертво,
Но ярко себялюбье безъ зазрѣнья:
Не видѣть за собою—никого!
10 Я силенъ жесткимъ холодомъ презрѣнья,
Въ пылу страстей я правлю ихъ игрой,
Подъ вѣденьемъ ума—все поле зрѣнья.
Людишки—мошки, славный пестрый рой,
Лови себѣ свѣтлянокъ для забавы,
15 На ладъ себя возвышенный настрой.
Люби любовь, лазурь, цвѣты, и травы,
А если истощишь восторгъ до дна,
Есть хохотъ съ вѣрнымъ дѣйствіемъ отравы.
Лети-ка прочь, ты въ мірѣ не одна,
20 Противна мнѣ банальность повтореній,
Моя душа для жажды создана.
|
[241]
Не для меня законы, разъ я геній.
Тебя я видѣлъ, такъ на что мнѣ ты?
Для творчества мнѣ нужно впечатлѣній.
25 Я знаю только прихоти мечты,
Я все предамъ для счастья созиданья
Роскошныхъ измышленій красоты.
Мнѣ нравится, что въ мірѣ есть страданья,
Я ихъ сплетаю въ сказочный узоръ,
30 Влагаю въ сны чужія трепетанья.
Обманы, сумасшествіе, позоръ,
Безумный ужасъ—все мнѣ видѣть сладко,
Я въ пышный смерчъ свиваю пыльный соръ.
Смѣюсь надъ дѣтски-женскимъ словомъ—гадко,
35 Во мнѣ живетъ злорадство паука,
Въ моихъ глазахъ—жестокая загадка.
О, мудрость мірозданья глубока,
Прекрасенъ видъ лучистой паутины,
И даже муха въ ней свѣтло-звонка.
40 Бѣлѣйшіе цвѣты ростутъ изъ тины,
Червоннѣй всѣхъ цвѣтовъ на плахѣ кровь,
И смерть—сюжетъ прекрасный для картины.
Приди—умри—во мнѣ воскреснешь вновь.
|