О, не играй весёлых песен мне,
Волшебных струн владычица младая!
Мне чужд их блеск, мне живость их — чужая;
Не для меня пленительны оне.
Где прыгают, смеются, блещут звуки,
Они скользят по сердцу моему;
Могучий вопль аккордов, полных муки,
Его томит и сладостен ему.
Так, вот она — вот музыка родная!
Вздохнула и рассыпалась, рыдая,
Живым огнём сквозь душу протекла
И там — на дне — на язвах замерла.
Играй! Играй! — Пусть эти тоны льются!
Пускай в душе на этот милый зов
Все горести отрадно отзовутся,
Протекшего все тени встрепенутся,
И сонная проговорит любовь!
Божественно, гармонии царица!
Страдальца грудь вновь жизнию полна;
Она — всего заветного темница,
Несчастий храм и счастия гробница —
Вновь пламенем небес раскалена.
Понятны мне, знакомы эти звуки:
Вот вздох любви — вот тяжкий стон разлуки —
Вот грустного сомнения напев —
Вот глас надежд — молитвы кроткий шёпот —
Вот гром судьбы — ужасный сердца ропот —
Отчаянья неукротимый рев; —
Вот, дикое, оно кинжал свой точит
И с хохотом заносит над собой,
И небо вдруг над бешеным рокочет
Архангела последнею с трубой!
Остановись! — Струнами золотыми,
Небесный дух, ты всё мне прозвучал;
Так, звуками волшебными твоими
Я полон весь, как праздничный фиал.
Я в них воскрес; их силой стал могуч я —
И, следуя внушенью твоему,
Когда-нибудь я лиру обойму
И брошу в мир их яркие отзвучья!
Примечания
↑Впервые — в книге Стихотворения Владимира Бенедиктова. — СПб.: Типография Конрада Вингебера, 1835. — С. 45—47.
