«КАК это возможно, что ты интересуешься улитками — этими противными, слизистыми созданиями?!» — Не раз мне приходилось выслушивать этот вопрос от моих друзей. Когда я, бывало, выносила на «прогулку», по зелёной лужайке, моих великолепных старых садовых или виноградниковых улиток[1], называемых обыкновенно у нас, в Англии, «римскими». Эти улитки встречаются только на известковых почвах, но многочисленные остатки их «домиков» (раковин) встречаются повсюду на местах бывших римских построек. Предполагают, что улитки эти были занесены к нам римлянами, которые откармливали их в особых помещениях, называвшихся кохлеариями (cochlearia) и затем приготовляли из них самые утонченные блюда, подававшиеся даже к императорскому столу[2].
Посетив однажды местность, изобиловавшую садовыми улитками, я взяла с собою несколько штук их и привезла к себе домой. Они жили у меня много лет, и я мало-помалу убедилась, что и эти создания, в конце концов, признали во мне своего друга. Конечно, я не могу похвастать, что довела дело приручения моих улиток так же далеко, как это удалось одной американской даме, за которою (будто бы!) её ручные устрицы следовали по пятам, вверх и вниз по лестнице, но скажу истинную правду, что, когда я выпускала их «гулять» на лужок, они всегда снова приползали ко мне и повторяли это по нескольку раз кряду, если я снова относила их на некоторое расстояние от себя.
Когда наступали холода, мои улитки начинали приготовляться к зимней спячке, закупоривая свой «домик» известковою дверцей, которую они мастерили при помощи клейкой слизи, выделявшейся из их тела. Закупорившись таким образом, они лежали совершенно неподвижно, до тех пор, пока весеннее тепло не побуждало их оттолкнуть дверцу и выйти на свет Божий. Пробудившись от зимнего сна, они проявляли сильнейший аппетит и уничтожали неимоверное количество пищи.
Величина моих улиток доходила до добрых пяти дюймов, когда они, бывало, вытянутся во всю свою длину. Тело их было желтовато-белого цвета, а нежная раковинка — грязновато-белого, с переходом в светло-бурый. Жили они у меня в ящике со стеклянными стенками и такою же крышкой, и очень было интересно смотреть, как они ползали по крышке вниз головой. Когда они передвигались по земле или усыпанной песком дорожке, за ними оставался блестящий слизистый след, быстро отвердевавший на солнце. Благодаря этому выделению слизи, они, как и все прочие сухопутные улитки, могли легко и безболезненно скользить по жёстким и острым предметам, которые иначе легко могли бы поранить их нежное тело.