подробныхъ ежедневныхъ отмѣтокъ составить себѣ понятіе объ умственномъ и нравственномъ состояніи всѣхъ классовъ?
— Во-первыхъ, вамъ извѣстно, что наши директора вмѣстѣ съ нами исправляютъ должность преподавателя, что ставитъ ихъ въ непосредственныя сношенія съ учениками. Во-вторыхъ, каждый изъ насъ составлялъ свои частныя замѣчанія о томъ, что происходило въ классѣ.
— Но развѣ наши баллы не имѣютъ того-же самого назначенія?
— Извините, тутъ большая разница. Ваши ежедневные списки оффиціальны, и мы отвѣчаемъ передъ вами и даже передъ учениками за каждый сомнительный баллъ; какъ-бы ни были невѣрны ваши отмѣтки, все-таки по нимъ соображаются при трехмѣсячныхъ пересадкахъ. Наши частные баллы напротивъ того не налагаютъ на насъ никакой отвѣтственности, а если случалось намъ ошибиться въ своихъ сужденіяхъ, то намъ всегда было время исправить ошибку, сравнивая между собою отмѣтки цѣлаго мѣсяца. Такимъ образомъ наши трехмѣсячные выводы всегда были основаны на справедливости.
— Но наконецъ, такъ-какъ и у васъ существуютъ пересадки, то какъ поступали вы, чтобъ составить трехмѣсячные списки общихъ выводовъ?
— Форма нашихъ списковъ соотвѣтствовала возрасту учениковъ и мѣсту, занимаемому ими въ классахъ. Низшіе классы получали мѣсячныя отмѣтки въ видѣ печатныхъ книжекъ, въ которыхъ каждый учитель отмѣчалъ собственноручно результатъ прилежанія и успѣховъ ребенка въ теченіе мѣсяца. Надзиратель прибавлялъ сюда-же свою отмѣтку о поведеніи. Эти книжки подписывались родителями и оставались у надзирателя[1].
Отъ 3-го до 7-го класса составленіе списковъ общихъ выводовъ и ценсурныхъ листковъ происходило только черезъ каждые три мѣсяца. Эти послѣдніе содержали исчисленіе всѣхъ предметовъ преподаванія и были похожи на аттестаты, которые здѣсь выдаются воспитанникамъ при выходѣ ихъ изъ гимназіи, съ тою только разницею, что отмѣтки эти состояли не изъ цифръ, а изъ довольно подробныхъ отчетовъ подобно этому:
- ↑ Съ тѣхъ поръ эта мѣра была принята въ нѣкоторыхъ изъ столичныхъ гимназій.
подробных ежедневных отметок составить себе понятие об умственном и нравственном состоянии всех классов?
— Во-первых, вам известно, что наши директора вместе с нами исправляют должность преподавателя, что ставит их в непосредственные сношения с учениками. Во-вторых, каждый из нас составлял свои частные замечания о том, что происходило в классе.
— Но разве наши баллы не имеют того же самого назначения?
— Извините, тут большая разница. Ваши ежедневные списки официальны, и мы отвечаем перед вами и даже перед учениками за каждый сомнительный балл; как-бы ни были неверны ваши отметки, всё-таки по ним соображаются при трехмесячных пересадках. Наши частные баллы напротив того не налагают на нас никакой ответственности, а если случалось нам ошибиться в своих суждениях, то нам всегда было время исправить ошибку, сравнивая между собою отметки целого месяца. Таким образом наши трехмесячные выводы всегда были основаны на справедливости.
— Но наконец, так-как и у вас существуют пересадки, то как поступали вы, чтоб составить трехмесячные списки общих выводов?
— Форма наших списков соответствовала возрасту учеников и месту, занимаемому ими в классах. Низшие классы получали месячные отметки в виде печатных книжек, в которых каждый учитель отмечал собственноручно результат прилежания и успехов ребенка в течение месяца. Надзиратель прибавлял сюда-же свою отметку о поведении. Эти книжки подписывались родителями и оставались у надзирателя[1].
От 3-го до 7-го класса составление списков общих выводов и ценсурных листков происходило только через каждые три месяца. Эти последние содержали исчисление всех предметов преподавания и были похожи на аттестаты, которые здесь выдаются воспитанникам при выходе их из гимназии, с тою только разницею, что отметки эти состояли не из цифр, а из довольно подробных отчетов подобно этому:
- ↑ С тех пор эта мера была принята в некоторых из столичных гимназий.
