Перейти к содержанию

Божественная комедия (Данте; Мин)/Ад/Песнь XXII/ДО

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Божественная комедія. Адъ — Пѣснь XXII
авторъ Данте Алигіери (1265—1321), пер. Дмитрій Егоровичъ Минъ (1818—1885)
Оригинал: ит. Divina Commedia. Inferno. Canto XXII. — Перевод опубл.: 1855[1]. Источникъ: Адъ Данта Алигіери. Съ приложеніемъ комментарія, матеріаловъ пояснительныхъ, портрета и двухъ рисунковъ. / Перевёлъ съ италіянскаго размѣромъ подлинника Дмитрій Минъ — Москва: Изданіе М. П. Погодина. Въ Университетской Типографіи, 1855. — С. 177—183.

Божественная комедія. Адъ.


Пѣснь XXII.


[177]

Содержаніе. Поэты идутъ по окраинѣ рва въ сопровожденіи демоновъ, которыхъ характеръ, сообразно съ ихъ именами, развитъ въ этой пѣсни драматически. Съ появленіемъ бѣса Курчавой-Бороды (которому не безъ умысла придана почтенная наружность), грѣшники, выплывшіе было къ берегу, чтобъ освѣжиться съ ужасомъ подаются назадъ. Но одинъ изъ нихъ предупрежденъ Душеловомъ: бѣсъ зацѣпилъ его крюкомъ и вытаскиваетъ на берегъ; Красный-Чертъ хочетъ содрать съ него кожу. По желанію Данта Виргилій спрашиваетъ грѣшника: кто онъ? и узнаетъ, что это любимецъ наваррскаго короля Тебальда. Пока они разговариваютъ, Вепрь-Клыканъ рветъ грѣшника зубомъ; но Курчавая-Борода, зацѣпивъ тѣнь крюкомъ останавливаетъ товарищей. Грѣшникъ продолжаетъ разсказывать о другихъ своихъ собратьяхъ Сардинцахъ; между тѣмъ Вихрь-Свирѣпый отрываетъ у него отъ плеча кусокъ мяса, а Драконье-Жало метитъ въ ногу; однакожъ начальникъ опять ихъ удерживаетъ. Грѣшникъ продолжаетъ прерванный разсказъ; но вдругъ останавливается, увидѣвъ сверканіе глазъ Адскаго-Сыча, злобу котораго едва можетъ обуздать самъ Курчавая-Борода. Тутъ грѣшная душа вызывается призвать на свое мѣсто нѣсколькихъ Ломбардцевъ и Тосканцевъ съ условіемъ, чтобы Злыя-Лапы напередъ спрятались за скалою. Борзой подозрѣваетъ хитрость; но Давило уговариваетъ товарищей удалиться. Они прячутся. Тогда Наваррецъ, прыгнувъ съ берега, скрывается въ смолѣ. Давило летитъ за нимъ; но, не догнавъ, возвращается; въ досадѣ Криволетъ бросается на Давилу; они дерутся и оба падаютъ въ смолу. Четыре бѣса, посланные къ нимъ на помощь, тащатъ ихъ изъ смолы баграми. Между тѣмъ поэты, возпользовавшись тревогою удаляются.



1 Видалъ и я, какъ всадники рядами
Идутъ на смотръ и рубятся съ врагомъ,
И какъ порой бѣгутъ передъ врагами;

[178]

4 Наѣздниковъ видалъ въ краю твоемъ,
Ареццо; видѣлъ ихъ набѣгъ удалый,
Въ турнирахъ битвы, бѣгъ коня съ конемъ,

7 Когда рога, колокола, кимвалы,
Иль съ крѣпостей дадутъ на бой сигналъ, —
Видалъ чужихъ и нашихъ войскъ сигналы.

10 Но, думаю, никто не подавалъ
Такихъ сигналовъ пѣшимъ, или коннымъ,
Иль морякамъ при видѣ звѣздъ и скалъ. —

13 Съ десяткомъ бѣсовъ шли мы къ осужденнымъ:
Ужасный строй! но — въ церкви со святымъ,
Въ гостинницѣ съ обжорой беззаконнымъ.

16 Я взоръ склонилъ къ пучинамъ смолянымъ,
Желая знать устройство сей долины
И кто казненъ подъ кипяткомъ густымъ.

19 Какъ морякамъ изгибомъ спинъ дельфины
Даютъ намекъ, что время ужъ спасать
Ихъ корабли отъ бури средь пучины:

[179]

22 Такъ иногда, чтобъ злую боль унять,
Мелькнетъ спина того, другаго духа,
И вдругъ исчезнетъ молніей опять.

25 И какъ лягушки, скрывъ съ ногами брюхо
Въ водѣ канавы, по краямъ сидятъ,
Просунувъ морды на песокъ, гдѣ сухо:

28 Такъ грѣшники со всѣхъ сторонъ глядятъ;
Но адскаго при видѣ караула
Всѣ подаются съ ужасомъ назадъ.

31 Одна лишь тѣнь — о страхъ! — не ускользнула,
Какъ иногда лягушка, всѣхъ смѣлѣй,
Сидитъ, когда другая ужъ спрыгнула.

34 И Душеловъ, подкравшись ближе къ ней,
Крюкъ замоталъ въ кудряхъ ея смолистыхъ
И вытащилъ какъ выдру изъ зыбей.

37 Уже я зналъ всѣ имена нечистыхъ,
Замѣтивъ ихъ при выборѣ, когда
Ихъ строй пошелъ къ смолѣ съ бреговъ скалистыхъ.

40 «Эй, Красный-Чертъ, скорѣй, скорѣй сюда!
Сдери когтями кожу съ плечъ безбожной!»
Воскликнула проклятая орда.

43 А я: «О вождь! развѣдай, если можно,
Кто сей несчастный здѣсь себя сгубилъ,
Врагамъ попавшись такъ неосторожно?»

46 Ставъ близъ него, учитель мой спросилъ:
«Гдѣ ты рожденъ?» и онъ въ отвѣтъ: «Въ Наваррѣ;
Тамъ при одномъ сеньорѣ я служилъ;

49 Отецъ же мой сгубилъ себя въ пожарѣ
Слѣпыхъ страстей и разорилъ весь домъ —
Первѣйшій мотъ! Потомъ при государѣ

[180]

52 Тебальдѣ Кроткомъ я служилъ рабомъ.
Тогда-то я предался гнусной страсти,
Въ чемъ мы отчетъ въ смолѣ здѣсь отдаемъ!»

55 И Вепрь-Клыканъ — а у него изъ пасти,
Какъ у свиньи, торчали по бокамъ
Клыки — однимъ сталъ рвать его на части.

58 Попалъ мышенокъ въ лапы злымъ котамъ!
Но ихъ капралъ, обнявъ его руками,
Имъ крикнулъ, «Прочь, пока натѣшусь самъ!»

61 И, устремясь къ учителю глазами:
«Спроси еще» сказалъ; «но поспеши:
Не то его мы разорвемъ баграми.»

64 Тогда мой вождь: «И такъ намъ опиши,
Кто изъ Латиновъ здѣсь покрытъ смолою?»
А онъ: «Сейчасъ ушелъ я отъ души

67 Того, кто жилъ въ сосѣдствѣ съ ихъ страною.
О, если бъ съ нимъ я скрылся въ кипятокъ,
Не слышалъ бы когтей ихъ за спиною!»

70 Тутъ Вихрь-Свирѣпый крикнулъ: «Конченъ срокъ!»
И, крюкъ ему всадивъ въ плечо, помчался,
Рванулъ и вырвалъ изъ нея кусокъ.

[181]

73 Драконье-Жало тоже ужь подкрался
Ужалить ногу; но десятникъ ихъ
Кругомъ, кругомъ злымъ окомъ озирался.

76 Тогда мой вождь — едва ихъ гнѣвъ притихъ —
Спросилъ того, что съ ужасомъ во взорѣ
Ещё смотрѣлъ на кровь изъ ранъ своихъ:

79 «Кто жь этотъ духъ, съ кѣмъ ты разстался вскорѣ
Не въ добрый часъ покинулъ страшный прудъ?» —
— «То былъ Гомита,» отвѣчалъ онъ въ горѣ,

82 «Монахъ галлурскій, всякой лжи сосудъ:
Надъ плѣнными бывъ стражемъ у владыки,
Онъ честь снискалъ себѣ отъ нихъ за трудъ.

85 Онъ ихъ пускалъ за деньги безъ улики,
Какъ говоритъ, и въ каждомъ ремеслѣ
Былъ взяточникъ не малый, а великій.

88 Донъ логодорскій, Цанке, съ нимъ въ смолѣ:
Ихъ языки усталости не знаютъ
И все толкуютъ о родной землѣ.

91 Но посмотри, какъ тамъ глаза сверкаютъ!
Мѣшаются отъ ужаса слова…
Того и жду, что спину поласкаютъ!»

94 Тогда взглянулъ бѣсовскій голова
Туда, гдѣ Сычь таращилъ очи злобно,
И крикнулъ: «Прочь, зловѣщая сова!»

[182]

97 — «Хотите ль видѣть и узнать подробно
Тосканцевъ, иль Ломбардцевъ,» молвилъ намъ
Испуганный: «здѣсь ихъ созвать удобно.

100 Пусть Злыя-Лапы отойдутъ къ скаламъ,
Чтобъ грѣшники оть нихъ не ждали мести;
А я, сидя на этомъ мѣстѣ, къ вамъ

103 Одинъ какъ есть вмигъ призову ихъ двѣсти,
Лишь свисну имъ: есть уговоръ у насъ
Предъ выходомъ давать другъ другу вѣсти.»

106 Борзой тутъ рыло поднялъ вверхъ, потрясъ
Башкой и молвилъ: «Онъ хитеръ! отъ муки
Задумалъ онъ въ смолѣ исчезнуть съ глазъ.»

109 Но тотъ, который былъ богатъ на штуки:
«Хитеръ?!... О, слишкомъ буду я хитеръ,
Когда предамъ товарищей вамъ въ руки!»

112 Тутъ Криволетъ другимъ на перекоръ
Сказалъ: «Попробуй прыгнуть: за тобою
Не побѣгу въ погонъ во весь опоръ;

115 Но крыльями взмахну я надъ смолою.
Каковъ-то будетъ у тебя успѣхъ,
Увидимъ мы, укрывшись за скалою.» —

118 Послушайте, какой тутъ вышелъ смѣхъ! —
Всѣ въ сторону оборотили взоры,
И тотъ всѣхъ прежде, кто былъ противъ всѣхъ

121 Мигъ улучилъ тогда Наваррецъ скорый:
Всталъ на ноги и въ смо́лу въ тотъ же мигъ
Прыгнулъ, вести имъ предоставивъ ссоры.

124 Такой ударъ всѣхъ озадачилъ ихъ;
Но бѣсъ, виновникъ шутки непріятной,
Помчался съ крикомъ: «Я тебя настигъ!»

[183]

127 Напрасный трудъ! быстрѣе былъ стократно
Испугъ, чѣмъ крылья: духъ пошелъ ко дну,
А бѣсъ вернулся на лету обратно.

130 Такъ утка вмигъ ныряетъ въ глубину
Отъ сокола; а онъ, обманутъ уткой,
Разсерженный несётся въ вышину.

133 Тогда Давило, разбѣшенный шуткой,
Помчался вихремъ, радъ, что есть предлогъ
Подраться съ тѣмъ, предъ кѣмъ обманщикъ чуткій

136 Исчезъ въ смолѣ, и когти рукъ и ногъ
Въ товарища впустилъ и такъ надъ ямой
Сцѣпился съ нимъ. Но тотъ былъ самъ не плохъ!

139 Какъ ястребъ самъ сцѣпился съ нимъ упрямо
Когтьми, и драка страшная была,
Пока не пали въ прудъ кипящій прямо.

142 Смола обоихъ тотчасъ разняла,
Но не было въ нихъ силъ взлетѣть надъ лавой:
Такъ облѣпила крылья имъ смола!

145 Тутъ сжалился надъ ними Чорть-Курчавый:
На помощь имъ велитъ тащить багры,
И четверо, на лѣво и на право,

148 Спустились въ ровъ съ обрывистой горы,
И, крючьями ихъ зацѣпивъ во мракѣ,
Вмигъ извлекли изъ смоляной коры.

151 И мы пошли, чертей оставивъ въ дракѣ.




Комментаріи.

[177] 1—12. Торжественный тонъ, которымъ поэтъ начинаетъ эту пѣснь, близокъ къ комическому. Изъ этихъ терцинъ можно также видѣть, что Данте хорошо понималъ и военное искусство, что служитъ дополненіемъ многостороннихъ свѣдѣній этого всеобъемлющаго поэта. Штрекфуссъ.

[178] 5. Данте обращается здѣсь особенно къ Ареццо, потому что владѣнія этого города въ Дантовы времена всего болѣе страдали оть военныхъ набѣговъ (gualdane). Ландино.

7. Въ средніе вѣка колокола (вечевые) служили для сигналовъ въ военное время; таковъ въ особенности былъ такъ-наз. Martinella (Ада X, 31—93 и пр.) во Флоренціи при звукахъ котораго собирались вооруженные цехи. Филалетесъ.

8. Т. е. днемъ поднятіемъ знаменъ или флаговъ, ночью зажиганіемъ костровъ.

14—15. Въ подлин.: ma nella chiesa Co'santi, e in taverna co'ghittoni — пословица сходная съ нашей: съ волками по волчьи выть.

19—21. Здѣсь разумеется особенная порода китовидныхъ (cetacea), часто-встрѣчаюшаяся въ Италіи: Delphinus Delphis L. Млекопитающее это дышетъ лёгкими, именно черезъ два носовыя отверстія, помѣщенныя на верхней части головы, а потому часто должно выплывать на поверхность моря, при чемъ выставляетъ изгибистую спину (l'arco della schiena). О немъ говоритъ Плиній: Praesagiunt et animalia. Delphini tranquillo mari lascivientes flatum, ex qua veniunt parte; item spargentes squam turbato, tranquillitatem. Филалетесъ.

[179] 36. Выдра (Mustela Lutra L.) ловится и извлекается изъ воды крючками, какъ рыба. Ея длинная шерсть, гладко прилегающая къ ея тѣлу, когда съ него стекаетъ вода, служитъ прекраснымъ сравненіемъ для грѣшника, облитаго растопленною смолою. Филалетесъ.

[180] 48—55. Древніе комментаторы называютъ этого грѣшника Чі́амполо, или Джі́амполо (Жанъ Поль). О немъ извѣстно, что онъ былъ сынъ одного мота, разорившаго все свое имѣніе; мать Чі́амполо, изъ благородной фамиліи, отдала его въ услуженіе одному барону короля Тебальдо или Тибо; вскорѣ онъ попалъ въ любимцы самого короля и, употребивъ во зло довѣріе къ себѣ государя, безсовѣстно торговалъ его милостями. Этотъ король есть, вѣроятно, Тибо II изъ Наварры, графъ Шампаньи, получившій за доброту свою прозваніе Добраго; онъ умеръ въ 1233 г. Онъ ограничилъ права и привилегіи церкви; отличался впрочемъ ревностію въ завоеваніи Святой Земли, а также своими заслугами въ поэзіи и музыкѣ.

65. Латинскій поэтъ Виргилій почти всегда называетъ Италіанцевъ Латинами.

69. Сопротивленіемъ волѣ Божіей онъ заслужилъ большее наказаніе (Ада XV, 37 и прим.). Копишъ.

[181] 73. Курчавая-Борода не можетъ сохранить никакого порядка въ своей ордѣ: общая участь начальниковъ беззаконныхъ! Штрекфуссъ.

81. Сардинія, принадлежавшая въ то время Пизѣ, состояла изъ 4 округовъ: Логодоро, Каллари, Галлура и Альбореа. Округомъ Галлура управлялъ Нино Висконти ди Пиза, коего полное довѣріе умѣлъ снискать себѣ монахъ Гомита. Пользуясь милостями своего повелителя, онъ дѣлалъ всякаго рода злоупотребленія, продавалъ мѣста, бралъ взятки, отпускалъ за деньги плѣнниковъ на волю и наконецъ былъ повѣшенъ.

88. Микеле Цанке, сенешаль короля Энціо, побочнаго сына Фридерика II, властителя Галлуры и Торре въ Сардиніи. Цанке женился по смерти Энціо на его вдовѣ Адалазіи и завладѣлъ этою областію острова. Вѣроятно, онъ былъ въ тайныхъ сношеніяхъ съ Гомитою.

[182] 120. Т. е. Криволетъ.

[183] 139. Въ подлин.: Sparvier grifagno (отъ greifen); такъ называются тѣ ловчія птицы, которыя берутся не изъ гнѣздъ, но пручаются къ охотѣ уже взрослыя. Нѣмецкіе сокольники ихъ называютъ: Bilbfangfperber. Онѣ смѣлѣе всѣхъ прочихъ ловчихъ пгицъ. Филалетесъ.

142. Ибо смола растоплена божественною силой — per divina arte (Ада XXI, 16 и прим.). Копишъ.

Примѣчанія.

  1. Впервые опубликовано (см. эту редакцію здѣсь) въ журналѣ «Москвитянинъ», 1850, томъ III, № 9, с. 15—20 вмѣстѣ съ XXI пѣсней подъ заглавіемъ «Двѣ пѣсни изъ Дантова Ада». (Прим. ред.)