Прудону заигрывать с деспотизмом Наполеона III, ожидая от него осуществления своих мелкобуржуазных социальных утопий.
Со 2-й половины 19 в. преобладающим видом А. является А. коммунистический. Правда, основатель новейшего революционного А. — М. А. Бакунин (1814—76) открещивался от слова коммунизм, под к-рым он понимал ненавистный ему «государственный» социализм Маркса, и сам называл себя «коллективистом», но все позднейшие школы анархистов-коммунистов, во главе с П. А. Кропоткиным, считают себя учениками Бакунина. Коммунистический А. запутывается в самых непримиримых противоречиях, как только он, не ограничиваясь критикой социализма или идеей разрушения государства, пытается обосновать свой собственный. идеал, соединение коммунизма с анархической «свободой личности». Т. к. везде, где на общем деле, общей работе собирается значительное число людей, не может быть полного единогласия, и меньшинство должно приспособляться к большинству, без чего немыслимо было бы никакое общественное дело, — то анархистам-коммунистам приходится придумывать маленькие коммуны, подобранные из единомышленников, где все вопросы решались бы полюбовно, без всякого принуждения. При этом их не смущает, что такое дробление общества на маленькие коммуны невозможно при крупном производстве, соединяющем вместе тысячи людей. А без крупного машинного производства человечество вернулось бы в полуварварское состояние. Но и эти маленькие коммуны не дают личности полной свободы, не гарантируют ее от насилия. В самом деле, если у членов коммуны нет единогласия, то, — говорят анархисты, — меньшинство или отдельные протестанты могут уйти, могут присоединиться к другим коммунам.
Но это далеко не всегда возможно, и протестанты, если не хотят подчиниться правилам, выработанным коммуной, обречены на скитальчество и даже на голодную смерть... Понимая это, многие анархисты сводят свой идеал лишь к принципу федерации, к союзу автономных групп, резко критикуя излишнюю централизацию социалистического строя. Вообще же и анархисты-коммунисты мало задумываются над организацией будущего общества: они уверены, что стоит лишь разрушить государство, избавить людей от всякого принуждения, от всяких пут власти, и все, само собою, наилучшим образом устроится.
Для Бакунина всякое государство есть абсолютное зло. Если он и является республиканцем, то для него слово «республика не имеет другой цены, кроме цены чисто отрицательной: оно означает разрушение, уничтожение монархии». Государство демократическое может оказаться даже хуже монархии «именно потому, что оно будет облечено в широкие демократические формы, оно сильнее и гораздо вернее будет гарантировать хищному и богатому меньшинству спокойную и широкую эксплоатацию труда».
«Нет большой разницы между дикой всероссийской империей и самым цивилизованным государством Европы».Поэтому Бакунин был самым решительным противником участия рабочих в парламентских выборах и в каких бы то ни было представительных учреждениях. Мало того, отрицая всякую власть, он столь же решительно отрицал и чисто рабочую власть, диктатуру пролетариата. Ибо — по его мнению, — и «рабочие, сделавшись правителями или представителями народа, перестанут быть работниками и станут смотреть на весь чернорабочий мир с высоты государственной». Т. о., Бакунин рекомендовал не завоевывать государственную власть, а уничтожить ее и в корне разрушить всякое государство, «всякую политическую организацию», к-рая «всегда ведет роковым образом к отрицанию свободы». Полное и немедленное уничтожение государственного строя и свободный союз свободных общин — вот общественный идеал Бакунина, ставший идеалом всех анархистов.
Мы уже видели, что отрицательное отношение ко всякой государственной власти у предшественника и отчасти учителя Бакунина — Прудона — являлось выражением той злобы, к-рую питает к государству крестьянин. Но в то время, как Прудон предлагал лишь бойкот государственной власти, Бакунин в свой анархический период страстно проповедывал полное разрушение государства. В этом отношении он опирался не только на ненависть крестьянина к эксплоатирующему его городу, но и на низшие, неорганизованные, особенно деклассированные, босяцкие слои пролетариата, к-рые являются париями современной цивилизации и ничего, кроме чувства озлобления и желания ее гибели, питать к ней не могут. Бакунин действительно считал, что более квалифицированные рабочие уже заразились буржуазным духом и что лишь в «нищенском пролетариате»,«в нем — и только в нем — отнюдь не в вышеозначенном буржуазном слое рабочей массы заключается и весь ум и вся сила будущей социальной революции».
Вообще же «буржуазному и доктринерскому социализму городов» Бакунин охотно противопоставлял «примитивный, дикий социализм деревни».
Больше всего занимался теоретическим обоснованием анархического коммунизма П. А. Кропоткин (1842—1921), при чем в противоположность Бакунину, для к-рого самое важное в А. была его отрицательная, разрушительная сторона, Кропоткин очень много внимания посвящал будущему творчеству, свободному сотрудничеству людей в избавленном от государственной власти обществе. Элементы, зачатки этого свободного сотрудничества он видел уже в теперешнем обществе; он считал именно сотрудничество, а не борьбу, главным законом общества и доказывал его существование даже в животном мире. Человек по природе добр, и если бы ему удалось избавиться от насилия государства, он устроился бы наилучшим образом. Т. о., Кропоткин возвращается к Годвину, и хотя в своей книге «Завоевание хлеба» он подробно описывает анархическую организацию производства и потребления на другой дейь после революции, однако, в определении ее форм
