он или дает формы чисто социалистические, т. — е. допускает существование централизации, или впадает в совершеннейшую утопию.
Вообще, взгляды анархистов на государство во многом напоминают взгляды либералов старой школы, к-рые тоже верили, что стбит лишь устранить опеку со стороны государства, и естественная «гармония интересов» приведет людей к самому лучшему общественному устройству. В известной мере особняком в ряду анархического течения стоит «христианский» анархо-коммунизм, виднейшим теоретиком к-рого являлся Л. Н.
Толстой (1828—1910) с его проповедью «непротивления злу насилием» и личного самосовершенствования и, вместе с тем, беспощадной критикой государства и всех его учреждений, официальной церкви и частной собственности.
Тактика новейшего А. и его социальные корни. Самой сильной стороной А. является та критика, с к-рой он обрушивается на социалистовоппортунистов. Увлечение многих социалистов 2 Интернационала парламентаризмом, их вера в мирный, «демократический» переход к социализму, — они именно и питали в значительной мере анархии, настроения узап. — европ. рабочих конца 19 в. Но в то время как Бакунин, ставший анархист-ом в революционную эпоху, проповедывал массовые бунты и восстания, анархисты 80 — х и 90 — х гг., разочаровавшись в возможности поднять массы, перешли к индивидуальному террору; нек-рые из них оправдывали даже воровство и грабеж, как прямое нападение на имущество буржуазии. Именно в эти десятилетия по всей Европе и отчасти по Сев.
Америке прокатилась волна анархистских покушений, из к-рых самыми громкими были взрыв бомбы во франц. палате депутатов (1893), убийство франц. президента Карно (1894) анархистом Казерио, австрийской императрицы Елизаветы анархистом Луккени в Швейцарии (1898) и итальянского короля Гумберта анархистом Бреши (1900).
Все европейские правительства сплотились для борьбы с А., при чем они усилили репрессии и против социалистов. В конце 90 — х и в 900 — х гг. специально террористический А. почти исчез. Его все более заменяет анархо-синдикализм (см.), к-рый, отрицая политическую борьбу, признает лишь «прямое действие» рабочих против класса капиталистов. Но он с сомнением относится к пользе индивидуального террора и экспроприации, призывает рабочих к массовой борьбе путем стачек и, в отличие от боевого А., считает необходимым их участие в рабочих организациях.
А. привлек к себе известную часть рабочего класса не программой своей, но лозунгом абсолютной свободы личности. Интеллигенты — выходцы из буржуазного лагеря — могут бояться социалистической дисциплины, видеть в социализме принуждение и рабство, рабочий же знает, что без трудовой дисциплины, без централизации, без строгого порядка невозможно самое существование современного крупного производства. Рабочих привлекает в А. именно его тактика, его вера в легкость разрушения всего капи 640
талистического строя путем бомб йли стачек, его наивное утверждение, что достаточно одного разрушения, а созидание, творчество легко придет потом само собой. Знаменитая фраза Бакунина — «дух разрушающий есть в то же время и дух созидающий» — стала общим лозунгом анархистов. И к А. идут рабочие неустойчивые, неуравновешенные, к-рыми руководит не разум, не классовый политический расчет, а страсть — чувство ненависти к существующему миру зла и насилия, жажда мести всем богачам, всем угнетателям. Вот почему среди рабочих, совершавших анархические покушения, так много было безработных, измученных нуждой и отсутствием крова. Вот почему также, если за анархистами идут какие-либо массы, то это по большей части массы «деклассированные», т. — е. выбившиеся из своего класса, из своей жизненной колеи, попавшие на «дно», «люмпен-пролетарии», как их зовут немцы, или, по нашему, босяки. Для них — общество, в котором они играют роль париев, вся многовековая культура человечества — лишь предмет ненависти, лишь объект разрушения, и идеалы социальной справедливости они понимают как непосредственную «экспроприацию» и «дележку».
К длительной, упорной, творческой работе, к работе для грядущих поколений они неспособны, и их поэтому привлекает А. с его проповедью немедленного разрушения всего современного общества, с его чисто «потребительским» коммунизмом. Но подобные неустойчивые деклассированные элементы составляют нередко опору для реакционных движений и всякого рода бонапартистских переворотов и заговоров (см. Бонапартизм). А у нас в России именно босяцкие элементы поставляли членов в «союз русского народа», именно они брались громить евреев и интеллигенцию. Союз анархистов с уголовным миром освещался многими известными анархистами, в том числе Бакуниным. По мнению таких анархистов, уголовные преступники — естественные друзья А.; ибо рабочие, постоянно занятые в производстве, — говорят они, — уже привязаны к современному обществу, заражены «буржуазностью» и буржуазным уважением к законностии собственности, тогда как босяки и уголовные преступники свободны от всяких «предрассудков» и к преследующему их обществу питают только жгучую ненависть. Вместе с уголовными элементами в среду анархистов легко проникает и провокация. Значительное число анархистских покушений в Европе и Америке были связаны с провокацией, если не были прямо организованы провокаторами с тем, чтобы дать правящим классам повод к жестоким репрессиям против рабочих организаций.
Марксистский коммунизм опирается на сознательных промышленных рабочих, к-рые смотрят, на капитал, на средства производства, как на будущее общественное достояние. Поэтому марксистов больше всего интересуют вопросы производства, поэтому социализм, с экономической точки зрения, это — общественная организация производства. Напротив того, А., опираясь на деклассированные элементы рабочего класса, для
