общие животным и растениям, СПБ, 1878; Virchow R., Vier Reden uber Leben und Kranksein, Berlin, 1862; его же, zeilularpathologie, В., 1858 (рус. перевод: Целлюлярная патология, М., 1865); ФерворнМ., Общая физиология, вып. 1, М., 1897; Бючли О., Биомеханизм и витализм, в сб. «Сущность жизни», СПЙ, 1903; PreyerW., Ueber die Erforschung des Lebens, Jena, 1873.
III. История витАлизм а: ДришГ., Витализм, его история и система, М., 1915 (новое нем. издание: DгiеsсhН., Geschichte des Vitalismus, Lpz., 1922); В г a e U n i g K., Mechanismus und Vitalismus in der Biolofeie des neunzehnten Juhrhunderts, Lpz., 1907; Карпов В., Шталь и Лейбниц, «Вопросы Философии и Психологии», кн. 114, 1912; Гомперц Т., Греческие мыслители, т. I — II, СПБ, 1911—13; Gomperz Т., Griechische Denker, В. Ill, Ariptoteles und seine Nachfolger, B.
und Lpz., 1908; Zeller E., Die Philosophic der Griechen in ihrer geschichtlichdn Entwicklung dargestellt, Lpz., 1920—23; Виндбльбанд В., История новой философии, тт. I — II, СПБ, 1908; его же, История древней философии, СПБ, 1908; МейерШтейнег Т. и 3 у д. гофК., История медицины, М., 1925; SudhоfгК., Kurzes Handbuch der Geschichte der Medizin, B., 1922. См. также лит. к статьям: Биология, Ботаника, Зоология, Медицина, Психология, Физиология.
С, Соболь.
II. Неовитализм.
19 в. характеризуется величайшим подъемом во всех областях науки. Бурный рост производительных сил в главных странах Европы и Америки оказался могучим прогрессивным двигателем культуры, предъявляя человеческой мысли все бблыпие и 66льшие запросы. Уровень знаний достиг значительной высоты. Быстрые успехи точных и естественных наук, особенно во второй половине века, казалось, навсегда покончили с идеализмом и мистикой во всех этих науках. Победоносное естествознание стало на твердые материалистические рельсы. Даже такой убежденный виталист, как Г. Бунге, вынужден был признать, что «в большинстве отделов физиологии не остается пока ничего другого, как работать дальше в механистическом направлении, т. к. метод этот приносит хорошие плоды».
Принципиальному виталисту Бунге ничего не оставалось делать, как утешать себя надеждой, что «механизм наст, времени с уверенностью ведет нас к идеализму будущего».
Но успехи естествознания имели и оборотную сторону: они взращивали и питали уверенность, что только экспериментальное естествознание и наблюдение могут дать разгадку всех загадок мира, и, таким образом, толкали естествоиспытателей на путь голого эмпиризма. Считая натурфилософию пустой идеалистической фантастикой, натуралисты в подавляющем большинстве своем стали пренебрежительно относиться ко всяким философским проблемам и отрицать за ними право на существование. Это привело к тому, что естествоиспытатели, сами того не замечая, невольно «оказались в плену у философии», а пренебрежение к вопросам методологии и неумение разобраться в них по большей части приводили их к самой плоской метафизике, и они невольно становились «рабами самых скверных вульгаризированных остатков самых скверных философских систем» (Энгельс). Кризис естествознания конца 19 в. был, собственно говоря, кризисом этого упрощенческого материалистического мировоззрения. Поиски выхода из него направились, гл. обр., по старым идеалистическим путям. Такое нездоровое на 256
правление мысли находит некоторое объяснение в социальных отношениях тогдашней капиталистической Европы и Америки.
Окрепший к тому времени пролетариат осознал себя как класс и выступил на арену социальной борьбы внушительной антикапиталистической силой. Свою теорию переустройства общества он построил на научно-материалистической основе. Воинствующий материализм сделался знаменем” революционного пролетариата в его борьбе за свое освобождение. Идеалистическая философия, с ее мистикой и религией, призвана была служить идеологическим орудием против мировоззрения пролетариата. Оставаясь на материалистических позициях в узко практических областях естествознания, — ибо никакой технический прогресс невозможен без материалистической основы, — буржуазия во всех областях, касающихся идеологии, повернула к идеализму. С другой стороны, диктатура финансового капитала и выросший к тому времени во весь рост империализм, а также развернувшаяся жестокая классовая борьба между трудом и капиталом породили в нек-рых слоях пацифистски настроенной обывательской интеллигенции упадочнические настроения, также не мало способствовавшие развитию идеализма и мистики.
Идеализм как орудие классовой борьбы буржуазии против подымающегося пролетариата, идеализм как беспомощный протест против несовершенства капиталистического общества, — вот что означали новые идеологические веяния конца 19 в. При таких объективных условиях совершенно естественно, что поиски выхода из кризиса вульгарно-материалистической методологии направились, гл. обр., в сторону идеализма.
Идеализм, мистика и упадочничество стали просачиваться во все области культурного творчества того времени: в литературу и изобразительное искусство — декадентство и символизм, в философию и теоретическую физику — махизм, в биологию — В. и т. п.
В зависимости от интенсивности классовой борьбы и своеобразия ее форм в различных странах, идеализм не везде выявлялся с одинаковой силой и не везде получил идентичное оформление. Богатую почву нашел он в Германии, где быстро и бурно растущая, сравнительно молодая буржуазия была особенно воинственна, усиленно готовясь к «переделу мира», т. е. к империалистическому грабежу чужих земель. Здесь же, гл. обр., вырос и расцвел и «неовитализм».
Старый В. был настолько скомпрометирован новейшими успехами естествознания, что его воскрешение сделалось абсолютно невозможным. Чтобы рассчитывать на какой-нибудь успех, неовитализму нужно было прежде всего перевооружиться, приладиться к новой обстановке, к новым научным данным. Против фактов надо было выставлять факты. И эти факты очень скоро «нашлись». Основным источником их оказались блестящие экспериментальные работы по морфогенезу, или механике развития, обессмертившие имя Вильгельма Ру, а наиболее известным поставщиком этих фактов и самым выдающимся обосновате-
