утверждает Дриш, целесообразны потому, что в них заключается «особенная, присущая лишь им, нерасчлененная закономерность, результатом к-рой и является их целесообразность». Дриш считает, что жизненные явления целесообразны сами по себе, что в них самих заключается динамич. фактор, ведущий к цели, что целесообразность органических процессов есть «проявление организмом его собственной, присущей исключительно ему, закономерности».
«Никакая машина, — пишет Дриш, — как бы сложна она ни была, не дает нам возможности понять, что происходит в организме.
Здесь действует автономный, не возникающий из комбинации других агентов и сам по себе неразложимый естественный фактор. Этот фактор, как таковой, действует „телеологически". Назовем его поэтому „динамически-телеологическим фактором"». Под видом динамического фактора Дриш вводит в органический мир имманентную целесообразность, к-рая является основным элементарным свойством живого, подобно тому как движение, тяжесть и пр. являются основными свойствами всякой материи. Как основные свойства неотделимы от материи и служат основанием, из к-рого развиваются конкретные формы ее существования, так и имманентная целесообразность неотделима от живого организма и служит достаточным основанием для его конкретных целесообразных реакций и приспособлений. При исследовании органических форм нужно исходить из этого элементарного, неразложимого свойства живого, о происхождении к-рого мы ничего не можем сказать, как ничего не можем сказать о происхождении движения, тяжести, протяженности и других элементарных свойствах материи.
Говоря о динамической целесообразности, Дриш пишет: «Вопрос о происхождении данного нам общего строя закономерности неразрешим, т. к. представление о „сотворении" недопустимо с натурфилософской точки зрения. Но именно это обстоятельство и указывает на то, что „жизненная машина" едва ли без дальнейшего сравнима с нашими техническими машинами, происхождение к-рых нам известно; при этом нам безразлично, совпадает ли в том и другом случае характер целесообразности или нет». Итак, с точки зрения Дриша, вопрос о происхождении целесообразных приспособлений и реакций есть по существу праздный вопрос: организму свойственно целесообразно отвечать на раздражения, чем и объясняется возникновение целесообразных функций и механизмов, направленных на его самосохранение. Целесообразность — не только факт, но и объяснение факта. Так думает не только Дриш, но и целый ряд других виталистов. Такое представление об элементарной целесообразности, как причине приспособительных реакций и морфологических образований, по сути дела, является простим воскрешением учения Аристотеля о «скрытых качествах» («qualitates occultae»), к-рые мы не можем воспринять нашими органами чувств, но к-рые являются причинаминаблюдаемых нами действий предметов: магнит притягивает потому, что в нем скрыта магнитная сила притяжения, которая и есть ‘одно из скрытых в нем качеств.
Уже Ру отметил, что подобное «объяснение» целесообразности органических явлений есть самый «удобный», но в то же время «самый дешевый» способ объяснения.
Кроме простой игры словами, он в себе ничего не содержит. Ибо, как правильно указывает дальше Ру, «объяснить целесообразность посредством целедеятельного начала равносильно тому, чтобы производить жизнь от жизненного начала. Это не объяснение, а тавтология». Такую же по существу позицию занимают не только официальные виталисты, но и ряд антидарвинистов, которые в этом пункте подают руку виталистам. Стоит вспомнить нашего нашумевшего противника дарвинизма Данилевского, «доводы» к-рого почти буквально совпадают с «доводами» Дриша. Ту же точку зрения защищает современный антидарвинист Л. С. Берг. Он пишет: «Почему раздражение заставляет организм реагировать целесообразно? На это ответ может быть только один: потому что это есть основное свойство жи в о го. Но удовлетворит ли этот ответ дарвинистов? Думаем — нет. Ибо, если вообще живое обладает способностью реагировать на раздражение целесообразно, к чему весь естественный отбор? Ведь тогда сразу и получается то, что нужно». Бергу, очевидно, известен вышеприведенный упрек Ру по адресу телеологических упражнений виталистов, и он пытается защититься от него.
Свой «Номогенез» он начинает следующими словами: «Целесообразным мы называем у организмов все то, что ведет к продолжению жизни особи или вида, нецелесообразным — все то, что укорачивает жизнь. Живыми же можно назвать тела, к-рые отвечают на раздражение целесообразно. Можно возразить, что, при таком определении, получается порочный круг: жизнь мы определяем при посредстве понятия целесообразности, а целесообразное — как способствующее жизни. На самом деле круга здесь нет, как это видно из следующего определения живого: это такое тело, к-рое на раздражение отвечает, как правило, так, что дальнейшее существование данного индивида (или вида, к коему принадлежит индивид) обеспечивается». Берг уверен, что, если он в определении жизни вме. сто слова «целесообразность» поставит им же развернутое описание этого термина, ему удастся избежать порочного круга.
В самом деле, сказать, что живой организм есть «такое тело, к-рое на раздражение отвечает, как правило, так, что дальнейшее существование данного индивида обеспечивается», значит — сказать, что организм есть тело, реагирующее целесообразно, ибо сам Берг целесообразным называет «все то, что ведет к продолжению жизни особи или вида». Порочный круг остается. Целесообразностью нельзя объяснить ни одного органического явления. Целесообразность органических форм есть факт, требующий объяснения, но не объяснение факта.
