кратчайший срок на Дунай, к берегам Черного моря и к границам Азиатской Турции.
Первое соглашение имело место еще в 1883; к нему привлечена была и Германия, с 1879 состоявшая уже в союзе с Австро-Венгрией против России. Но в 1887 Бисмарк не отказался заключить секретный договор и с Россией против Австрии, при чем на этот раз был прямо упомянут Константинополь.
В этот именно момент России было труднее подойти к объекту своих вожделений, нежели когда бы то ни было, ибо неловкая политика Александра III только что лишила ее Болгарии. «Задунайскую губернию» спешили эксп л оптировать крайне грубо; Болгарию готовились наградить ж. — д. сетью, к-рая отрезывала ее от Зап. Европы и давала ей экономический выход только через Россию и бывшее под ее контролем Черное море (где у Болгарии не было никакого военного флота, а у России был, как мы сейчас видели, очень крупный), а для того чтобы провести этот план, сразу расшифрованный болгарской буржуазией, и удержать власть в руках рус. генералов, награжденных болгарскими министерскими портфелями, не стеснялись прибегать к самым решительным средствам, до государственных переворотов и террористических покушений на отказывавшегося быть русским орудием болгарского князя включительно. В результате в Болгарии победила австр. ориентация, и новый князь, будущий царь, Фердинанд был ею принят из рук Австрии, но министерство при этом Болгария получила свое, национальное. Вернуться опять в Болгарию хозяйкой царской России после этого уже никогда не удавалось, болгары оказались самой «неблагодарной» из балканских народностей, и рус. клиентом вновь стала, как в первой половине 19 в., Сербия, — для сербского народа Австро-Венгрия была главной помехой на пути к национальному объединению. Но «календарный план» Николая II заставлял сербов ждать и ждать, перед Русско-японской войной Россия вновь заключила соглашение с Австрией (Мюрцштегское 1903), а разгром в Маньчжурии на несколько лет совершенно вычеркнул империю Романовых из числа руководящих европейских держав, и Австрия воспользовалась этим, чтобы окончательно закрепить за собой Боснию и Герцеговину и тем раз навсегда обрубить крылья сербским мечтам о национальн. объединении (подробности см. в статьях Антанта и Балканские войны 20 в.).
Но паралич романовской империи был временным; Русско-японская война, ослабив Николая II в чисто военном отношении, по своим результатам политически оказалась для него выгодна, вынудив ликвидировать более чем полустолетний конфликт с Англией. В 1907 Романовы капитулировали перед Англией еще раз, но на этот раз гораздо основательнее, чем в 1856 или в 1878.
Было ли и тут дело «отложено» или вовсе потеряно, это могло решить лишь будущее, но в данный момент Николай получил, благодаря русско-английскому соглашению 1907 (см. Антанта), такую свободу действий на Ближнем Востоке, какой он никогда ранее не имел. Только-что подавлен 340
ная революция толкала в то же время к новым «подвигам»: все реакции в мире стремятся скрасить положение изнасилованных ими народов победами и одолениями над внешним врагом; Николаю II после 1905—1907 внешнеполитич. эффекты были так же необходимы, как Наполеону III после 2 декабря 1851, как Николаю I после 14 декабря 1825. Новая война за Константинополь и проливы была логически неизбежным выводом из неудачи первой русской буржуазной революции; что она могла привести ко второй, и уже на этот раз удачной, это предвидел Столыпин, резко остановивший первую константинопольскую авантюру 1907, но это было вне кругозора, доступного его повелителю. Тем более, что старая феодальная Турция в эти годы не только уже разваливалась, но, можно сказать, окончательно развалилась. Что это обстоятельство турок как таковых может еще более усилить, а не ослабить, это выходило за пределы кругозора не только Николая II, но и всей Антанты вообще.
В период русско — турецкого конфликта 1876—78 в Турции начинает складываться и быстро растет течение, берущее окончательно верх в начале нашего столетия, — течение, к-рое можно окрестить как «западнический национализм» и воплощением которого являются т. н. младотурки (см.). Их идеалом было турецкое национальное государство — в противоположность интернациональной Оттоманской империи, — но живущее не старыми клерикально-феодальными традцциями, а вполне европейское по своей политической и военной организации. По существу младотурки представляли собой ту тенденцию национального самоопределения, которая давно уже охватила другие народности империи султанов, последовательно завладевая греками, румынами, сербами и болгарами, а теперь добралась и до самих турок. Первая вспышка младотурецкого движения относится к кануну Русско-турецкой войны 1877, отмеченному провозглашением в Турции конституционного режима (см. Мидхат-паша); на счет младотурецкого одушевления в значительной степени относится упорство сопротивления турок рус. армии в эту войну, — упорство, так изумлявшее старых рус. генералов, привыкших считать турок ничтожным противником; по разгром, который в конечном счете потерпели в этой войне турецкие армии, положил конец и этому одушевлению. Абдул-Гамиду II крайне легко было на фоне этого разгрома восстановить самодержавие, по свирепости — если не по достигаемым успехам — не уступавшее самодержавию старых султанов 16—17 веков. Была, однако же, часть турецкого государственного организма, которую именно разгром заставил европеизировать.
Это была армия: под руководством герм. инструкторов и обученных в герм. школах офицеров она была приведена в такой вид, что в 1897 почти с быстротой прусских кампаний 1866 и 1870 покончила с греч. армией (во время войны из-за о-ва Крита; о-в был все же фактически присоединен к Греции, но это было уже дело держав — «покровительниц», а на поле битвы верх остался за
