горилла теряетъ въ нашихъ глазахъ большую часть приписываемыхъ ему ужасныхъ качествъ. Можно вполнѣ присоединитьсл къ мнѣнію Р. Буртона, который такъ здраво судитъ о вещахъ, касающихся Африки, когда онъ говоритъ, соображаясь со всѣмь, что передъ тѣмъ разузналъ самь на мѣстѣ: «Горилла — не болѣе, какъ жалкая обезьяна, какъ всѣ другія, а не адское чудовище, полу-человѣкъ, полузвѣрь, какъ его описывали раньше».
Попытка перевезти въ Европу живыми молодыхъ гориллъ, которыхъ туземцы иногда доставляютъ на берегъ, очень долго не удавалась. Животныя умирали уже по дорогѣ. Разъ только, въ шестидесятыхъ годахъ, говорятъ, въ Англію прибылъ молодой горилла и короткое время находился въ рукахъ одного укротителя звѣрей, который даже не зналъ, какимъ сокровищемъ обладаетъ. Членамъ германской экспедиціи по рѣкѣ Лоанго это предпріятіе впервые удалось съ успѣхомъ. Фалькенштейнъ, врачъ и зоологъ этой эспедиціи, получилъ, благодаря счастливой случайности, молодого гориллу; послѣдній былъ боленъ и долженъ былъ, повидимому, погибнуть, но, благодаря неустаннымъ заботамъ Фалькенштейна обь этомъ животномъ, оно прожило сначала довольно долгое время въ Африкѣ, а затѣмъ въ берлинскомъ акваріумѣ, гдѣ многіе могли его изучать и любоваться имь.
«Прибывъ 2-го октября 1875г въ Понтанегра», разсказываетъ Фалькенштейнъ, «и войдя въ магазинъ португальца Лаурентино Антоніо досъ - Сантосъ, я увидѣлъ привязаннаго къ большимь вѣсамъ молодого гориллу, какого мы передь тѣм напрасно старались добыть въ лѣсу. Негръ, застрѣлившій мать за нѣсколько дней передь тѣмь, привезь его изъ внутренней части страны, и насколько это было возможно, его старались прокормить, чтобы продать какъ можно дороже на первый, идущій въ Европу пароходъ. Это былъ молодой самецъ, имѣвшій довольно жалкій видъ, такь какъ до сихъ поръ почти не дотрогивался до предложенныхъ ему лѣсныхъ плодовъ, и онъ, безъ сомнѣнія, погибъ бы, какъ это случалось съ его предшественниками при прежнихъ попыткахъ, если бы былъ доставленъ на бортъ корабля въ такомъ состояніи. Я уже теперь не думалъ, чтобы возможно было сохранить звѣрька въ живыхъ, но надѣялся довезти его до Чинчочо, чтобы, по крайней мѣрѣ, снять первую фотографію съ живого гориллы, и предлагалъ за него, поэтому любую цѣну. Господинъ Лаурентино отклонилъ, однако, мое предложеніе, замѣтивъ, что радъ оказать мнѣ признательность отъ имени всѣхъ своихъ соотечественниковъ, которыхъ я лѣчиль и за которыми ухаживалъ столь безкорыстно; онъ отъ души просилъ меня принять отъ него обезьяну въ подарокъ. Зная, какая ему будетъ цѣна, если бы удалось привезти его въ Европу живымъ, я сначала отказывался принять это любезное предложеніе; но въ виду искренности его и соображая, что въ другихъ рукахъ цѣнность его была во всякомь случаѣ весьма сомнительна, я рѣшился принять подарокъ и, при прощаніи, выразилъ господину Лаурентино самую искреннюю благодарность, которую повторяю здѣсь еще разъ въ самыхъ теплыхъ выраженіяхъ, такь какъ его безкорыстіе принесло прекрасные плоды и послужило въ пользу какъ наукѣ, такъ и обществу изслѣдованія Африки.»
«По прибытіи на станцію, первою моею заботою было послать за всѣми лѣсными плодами, какихъ только можно было достать, и пріобрѣсти козу, чтобы поднять довольно таки упавшія силы молодого гориллы. Понятно, съ какимъ напряженнымъ вниманіемъ слѣдили мы за его попытками приняться за ѣду и какое почувствовали облегченіе, когда увидѣли, что онъ не только сталъ пить молоко съ большимь удовольствіемъ, но также принялся за различные плоды съ пробуждающимся аппетитомъ, выбирал изъ нихъ преимущественно плоды растущей въ саваннахъ Anona Senegalensis. Несмотря на это, онъ еще довольно долгое время былъ до
