«Будучи похожъ нравомъ на чѳловѣка, онъ ведетъ также совершенно человѣчѳскій образъ жизни. Въ восьмомъ часу утра онъ поднимается въ своей постели, садится на ней прямо, зѣваетъ, почесываетъ разлнчныя ыѣста своего тѣла и остается заспаннымъ, безучастнымъ до тѣхъ поръ, пока ему не дадутъ молока, которое пьетъ обыкновенно изъ стакана. Тогда, уже совершенно разгулявшись, онъ покидаетъ постель, оглядывается въ комнатѣ, стараясь найти какой-нибудь прѳдметъ для удовлетворенія своей страсти къ разрушенію, выглядываетъ изъ окна, начинаетъ хлопать въ ладоши и, за неимѣніемъ болѣе подходящаго общества, принимается играть со сторожемъ. Послѣдній долженъ быть всегда при немъ. Онъ не можетъ оставаться одинъ ни на минуту. Онъ начинаетъ издавать рѣзкіе крики, если видитъ, что сторожъ оставилъ его. Въ 9 часовъ его моютъ, и это ему нравится. Радость свою по этому поводу онъ выражаетъ, издавая звукъ, похожій на хрюканье. Будучи постояннымъ сожителемъ своего сторожа, онъ ѣстъ вмѣстѣ съ нимъ. Къ завтраку онъ получаетъ нѣсколько сосисекъ, или кусокъ хлѣба съ масломъ и ветчиной, съ сыромъ или съ чѣмъ-нибудь другимъ. При этомъ онъ охотнѣе всего выпиваетъ стаканъ свѣтлаго пива. Въ высшей степени курьезно смотрѣть, какъ онъ держитъ своими короткими, толстыми пальцами объемистый стаканъ, который придерживаетъ еще ногой, изъ опасенія уронить его. Плоды онъ ѣстъ охотно и въ большомъ количествѣ, изъ вишень онъ тщательно вынимаетъ косточки. Въ часъ жена сторожа приносить ему обѣдъ. Во все время пребыванія его въ моей квартирѣ, лѣтомъ, во время жары, онъ съ величайшимъ нетерпѣніемъ ожидалъ этого часа. Когда раздавался звонокъ, онъ всегда самъ отворялъ дверь въ корридоръ. При появленіи жены сторожа, онъ разсматривалъ кушанья и охотно пробовалъ то, что ему болѣе всего по вкусу. За прожорливость его обыкновенно наказываютъ пощечиной, послѣ чего, не спуская глазъ съ кушаньевъ, онъ послушно ожидаетъ, когда начнется обѣдъ. Сначала подается чашка бульону и вмигъ онъ выпиваетъ ее до послѣдней капли. Затѣмъ слѣдуетъ рисъ или овощи, преимущественно картофель, морковь или кольраби, отваренные съ говядиной. Женщина эта настаиваетъ на томъ, чтобы онъ велъ себя прилично, и онъ, въ самомъ дѣлѣ, уже довольно ловко управляетъ ложкой. За то, какъ только онъ не чувствуетъ надъ собой надзора, онъ тотчасъ лѣзетъ мордой прямо въ блюдо. Въ заключеніе онъ всего охотнѣе съѣдаетъ кусокъ жареной курицы. Онъ ничѣмъ не брезгуетъ, ѣстъ все, что ѣстъ его сторожъ, и, по количеству пищи, не многимъ уступаетъ послѣднему. Послѣ обѣда онъ любить отдохнуть и, проспавъ часъ или полтора, готовъ снова начать играть. Послѣ обѣда ему дають плоды, а вечеромъ молоко, или чай и хлѣбъ съ масломъ. Въ 9 часовъ онъ отправляется на покой. Лежитъ онъ на матрасѣ, закутавшись въ шерстяное одѣяло. Сторожъ сидить около него, пока онъ не заснетъ, что продолжается не особенно долго, благодаря его сильной потребности въ снѣ. Всего же охотнѣе онъ спить со сторожемъ на одной кровати, причемъ обнимаетъ его и кладетъ голову на какую-нибудь часть его тѣла. Онъ крѣпко спитъ всю ночь на пролетъ и обыкновенно просыпается не раньше 8 часовъ».
«При такомъ правильномъ образѣ жизни, горилла чувствовалъ себя настолько хорошо, что вѣсъ его увеличился съ 31 до 37 фунтовь. Но вдругъ, недѣли двѣ тому назадъ, онъ захворалъ воспаленіемъ дыхательнаго горла, сопряженнымъ съ сильной лихорадкой. Обезьяна наша, обыкновенно такая веселая, безучастно лежала въ постели и такъ кашляла и хрипѣла, что жаль было смотрѣть на нее. При этомъ она держала себя въ высшей степени непривѣтливо и даже кусалась когда ее трогали. Такое опасное состояніе гориллы продолжалось около 8 дней; онъ не пилъ и не ѣль ничего, кромѣ чая и воды. Нѣсколько докторовъ по нѣскольку разъ
