снаго уступа, причемъ значительная часть ущелья Лабы была у нея подъ ногами. Минутъ черезъ пять послѣ того, какъ мы ее замѣтили, она улеглась на томъ самомъ мѣстѣ, гдѣ стояла раньше. Серна, безъ сомнѣнія, замѣтила насъ и наблюдала за каждымъ нашимъ движеніемъ: видѣла, какъ мы развьючивали лошадей, собирали дрова для костра, разводили огонь, ставили палатку и т. д. Разстоянія до нея было шаговъ 600. Я долго любовался ею въ бинокль. Она лежала спокойно и только поворачивала голову въ разныя стороны, окидывая своимъ взоромъ то ту, то другую часть ущелья. Мнѣ хотѣлось узнать, какое впечатлѣніе произведетъ на нее свистъ или крикъ человѣка. Каждый разъ, когда я свистѣлъ или кричалъ, серна поворачивала голову въ мою сторону, но продолжала лежать спокойно. Умное животное, находясь на противоположной сторонѣ рѣки и притомъ на такой значительной высотѣ, сознавало, очевидно, свою безопасность, хотя въ этомъ случаѣ, можетъ быть, жестоко ошибалось. Если-бы ей пришлось познакомиться съ винтовками новѣйшаго времени, стрѣляющими бездымнымъ порохомъ, то она была-бы гораздо осторожнѣе. Передъ заходомъ солнца серна поднялась и начала щипать траву, пробираясь по узкимъ карнизамъ и цѣпляясь своими крѣпкими ногами за самые ничтожные уступы отвѣсныхъ скалъ. Подъ нею была пропасть глубиною саженъ въ 150 и притомъ, какъ уже замѣчено, съ отвѣсными стѣнами. Но это серну нисколько не смущало: она свободно держалась на самыхъ незначительныхъ неровностяхъ скалъ, ставила иногда всѣ четыре ноги въ одно мѣсто, поворачивалась всѣмъ тѣломъ и нѣсколько разъ перескакивала, дѣлая необыкновенно смѣлые прыжки, съ одного уступа на другой. Передъ сумерками серна куда то скрылась.
Въ Лабѣ вблизи нашей стоянки мои проводники поймали нѣсколько штукъ форелей, которыя, по ихъ словамъ, въ тотъ вечеръ ловились очень плохо. Это, какъ говорили они, предвѣщало дождь. Ночью онъ, дѣйствительно, былъ, хотя и небольшой; но въ то-же время, какъ мы убѣдились на слѣдующій день, въ горахъ въ верховьяхъ Лабы прошелъ сильнѣйшій ливень.
Наша стоянка занимала очень красивое мѣстоположеніе, но большое неудобство ея заключалось въ томъ, что на ней и въ ея окрестностяхъ было ужасно много мошки, которая ночью страшно кусала насъ и не давала намъ спать. Лицо, руки и шея у всѣхъ насъ были искусаны. Еще больше она донимала, конечно, лошадей. На наше горе ночь была теплая и спать, накрывшись съ го-
снаго уступа, причем значительная часть ущелья Лабы была у нее под ногами. Минут через пять после того, как мы ее заметили, она улеглась на том самом месте, где стояла раньше. Серна, без сомнения, заметила нас и наблюдала за каждым нашим движением: видела, как мы развьючивали лошадей, собирали дрова для костра, разводили огонь, ставили палатку и так далее. Расстояния до нее было шагов 600. Я долго любовался ею в бинокль. Она лежала спокойно и только поворачивала голову в разные стороны, окидывая своим взором то ту, то другую часть ущелья. Мне хотелось узнать, какое впечатление произведет на нее свист или крик человека. Каждый раз, когда я свистел или кричал, серна поворачивала голову в мою сторону, но продолжала лежать спокойно. Умное животное, находясь на противоположной стороне реки и притом на такой значительной высоте, сознавало, очевидно, свою безопасность, хотя в этом случае, может быть, жестоко ошибалось. Если бы ей пришлось познакомиться с винтовками новейшего времени, стреляющими бездымным порохом, то она была бы гораздо осторожнее. Перед заходом солнца серна поднялась и начала щипать траву, пробираясь по узким карнизам и цепляясь своими крепкими ногами за самые ничтожные уступы отвесных скал. Под нею была пропасть глубиною сажен в 150 и притом, как уже замечено, с отвесными стенами. Но это серну нисколько не смущало: она свободно держалась на самых незначительных неровностях скал, ставила иногда все четыре ноги в одно место, поворачивалась всем телом и несколько раз перескакивала, делая необыкновенно смелые прыжки, с одного уступа на другой. Перед сумерками серна куда-то скрылась.
В Лабе вблизи нашей стоянки мои проводники поймали несколько штук форелей, которые, по их словам, в тот вечер ловились очень плохо. Это, как говорили они, предвещало дождь. Ночью он действительно был, хотя и небольшой; но в то же время, как мы убедились на следующий день, в горах в верховьях Лабы прошел сильнейший ливень.
Наша стоянка занимала очень красивое местоположение, но большое неудобство ее заключалось в том, что на ней и в ее окрестностях было ужасно много мошки, которая ночью страшно кусала нас и не давала нам спать. Лицо, руки и шея у всех нас были искусаны. Еще больше она донимала, конечно, лошадей. На наше горе ночь была теплая и спать, накрывшись с го-
