и въ нихъ отдѣльно напечатать: пословицы, поговорки, прибаутки, загадки, примѣты и пръ.». Доводы эти меня не убедили, всего же менѣе понимаю, какимъ образомъ опасность отравы уменьшилась бы такимъ раздробленіемъ цѣлаго на части; развѣ приученіемъ къ яду исподволь? В этомъ сборникѣ, который не есть катехизисъ нравственности, ниже наказъ обычаямъ и общежитію, именно должны сойтись народная премудрость съ народною глупостію, умъ съ пошлостію, добро со зломъ, истина съ ложью; человѣкъ долженъ явиться здѣсь такимъ, каковъ онъ вообще, на всѣмъ земномъ шарѣ, и каковъ онъ, въ частности, въ нашемъ народѣ; что худо, того бегай; что добро, тому слѣдуй; но не прячь, не скрывай ни добра, ни худа, а покажи, что есть.
Но, назвавъ пословицу, поговорку, присловье и пр., я таки пришелъ въ тотъ тупикъ, изъ котораго не вылезть, не объяснивъ, что́ именно я подъ этими названиями разумею или какъ понимаетъ ихъ народъ.
Пословица – коротенькая притча; сама же она говоритъ, что «голая речь не пословица». Это – сужденіе, приговоръ, поученіе, высказанное обинякомъ и пущенное въ оборотъ, подъ чеканомъ народности. Пословица – обинякъ, съ приложеніемъ къ дѣлу, понятый и принятый всеми. Но «одна речь не пословица»: какъ всякая притча, полная пословица состоитъ изъ двухъ частей: изъ обиняка, картины, общего сужденія и изъ приложенія, толкованія, поученія; нерѣдко, однако же, вторая часть опускается, предоставляется сметливости слушателя, и тогда пословицу почти не отличишь отъ поговорки. Вотъ примѣры полныхъ пословицъ: «Во времени пождать, у бога есть что подать»;
и в них отдельно напечатать: пословицы, поговорки, прибаутки, загадки, приметы и пр.». Доводы эти меня не убедили, всего же менее понимаю, каким образом опасность отравы уменьшилась бы таким раздроблением целого на части; разве приучением к яду исподволь? В этом сборнике, который не есть катехизис нравственности, ниже наказ обычаям и общежитию, именно должны сойтись народная премудрость с народною глупостию, ум с пошлостию, добро со злом, истина с ложью; человек должен явиться здесь таким, каков он вообще, на всем земном шаре, и каков он, в частности, в нашем народе; что худо, того бегай; что добро, тому следуй; но не прячь, не скрывай ни добра, ни худа, а покажи, что есть.
Но, назвав пословицу, поговорку, присловье и пр., я таки пришел в тот тупик, из которого не вылезть, не объяснив, что́ именно я под этими названиями разумею или как понимает их народ.
Пословица – коротенькая притча; сама же она говорит, что «голая речь не пословица». Это – суждение, приговор, поучение, высказанное обиняком и пущенное в оборот, под чеканом народности. Пословица – обиняк, с приложением к делу, понятый и принятый всеми. Но «одна речь не пословица»: как всякая притча, полная пословица состоит из двух частей: из обиняка, картины, общего суждения и из приложения, толкования, поучения; нередко, однако же, вторая часть опускается, предоставляется сметливости слушателя, и тогда пословицу почти не отличишь от поговорки. Вот примеры полных пословиц: «Во времени пождать, у бога есть что подать»;
