ЛИЗА.
Тото, я думаю, хорошо!
НАДЯ.
Ужъ такъ прелестно, что и словами нельзя сказать! Потому что, какъ хочешь тебѣ разсказывай, если ты сама не видала, такъ ничего не поймешь. Еще тогда у насъ гостила барышня, племянница барыни, такъ я съ ней по цѣлымъ вечерамъ разговаривала, иногда и ночи просиживала.
ЛИЗА.
Объ чемъ же вы съ ней разговаривали?
НАДЯ.
Ну, разумѣется, все больше про благородное обращеніе, объ кавалерахъ тамъ, да объ гвардейцахъ. Такъ какъ они часто бываютъ на балахъ, такъ и разсказывали, какіе у нихъ тамъ разговоры бываютъ, и кто имъ больше нравится. Только ужъ какія эти барышни!
ЛИЗА.
А что?
НАДЯ.
Бойки очень. И откуда онѣ это все знаютъ? А потомъ мы цѣлую зиму жили въ Москвѣ. Видя все это, моя милая, и сама стараешься себя облагородить. Ужъ и держишь себя не такъ, и разговоръ стараешься имѣть особенный.
ЛИЗА.
Да къ чему же намъ себя облагороживать-то! кому это нужно!
НАДЯ.
Какъ къ чему? А воть барыня обѣщали меня вы-
