номъ, въ находящемся по ту сторону границы, возникаетъ новая граница, которую постигаетъ та же участь — подвергнуться отрицанію своей конечности. То, что вновь имѣется на лицо, есть то же самое безконечное, которое ранѣе того исчезло въ новой границѣ; поэтому безконечное черезъ свое снятіе, черезъ новую границу не отодвигается далѣе, не удаляется отъ конечнаго, ибо послѣднее состоитъ лишь въ переходѣ въ безконечное, ниже отъ себя самого, ибо оно пришло къ себѣ самому.
Такимъ образомъ оба они, конечное и безконечное, суть это движеніе, возвращающее ихъ къ самимъ себѣ черезъ ихъ отрицаніе; они суть лишь опосредованіе въ себѣ, утвержденіе обоихъ содержитъ въ себѣ отрицаніе обоихъ и есть отрицаніе отрицанія. Такимъ образомъ они суть результатъ, а поэтому не то, что они суть въ опредѣленіи своего начала; конечное не есть существованіе съ одной стороны, а безконечное — существованіе или бытіе въ себѣ внѣ существованія, опредѣляемаго, какъ конечное. Противъ единства конечнаго и безконечнаго разсудокъ возстаетъ такъ лишь потому, что онъ предполагаетъ предѣлъ и конечное также, какъ и бытіе въ себѣ, постоянно сохраняющимися; поэтому онъ теряетъ изъ виду какъ ихъ отрицаніе, которое въ безконечномъ прогрессѣ фактически имѣется на лицо, такъ и то, что они въ немъ присутствуютъ, лишь какъ моменты нѣкотораго цѣлаго, и что они выступаютъ на видъ лишь черезъ свое противоположеніе, а также существенно черезъ снятіе этого противоположенія.
Если сообразить ближайшимъ образомъ о возвращеніи къ себѣ, возвращеніи къ себѣ какъ конечнаго, такъ и безконечнаго, то въ самомъ этомъ результатѣ обнаруживается нѣкоторая неправильность, связанная съ подвергшимся уже порицанію искаженіемъ ихъ: за исходный пунктъ берется то одно конечное, то одно безконечное, и лишь поэтому получаются два результата. Но совершенно безразлично, что изъ нихъ принять за начало; поэтому устраняется то ихъ различіе, которое привело къ двойственности результата. Это начало одинаково положено по обѣимъ сторонамъ безконечной линіи безконечнаго прогресса, каждому моменту которой присуще одинаковое чередованіе, такъ что совершенно безразлично, какое мѣсто принято за начало. Они различаются въ этомъ чередованіи, но равнымъ образомъ одно есть моментъ другого. Поскольку оба, конечное и безконечное, сами суть моменты процесса, они вмѣстѣ суть конечное, а поскольку они также вмѣстѣ и въ послѣднемъ и въ результатѣ отрицаются, то этотъ результатъ, какъ отрицаніе конечности каждаго изъ нихъ, правильно именуется безконечнымъ. Ихъ различіе есть свойственный имъ обоимъ двоякій смыслъ. Двоякій смыслъ конечнаго состоитъ въ томъ, что оно во-первыхъ, есть только конечное въ противоположность безконечному, противопоставляемому ему, а, во-вторыхъ, вмѣстѣ и конечное и противопоставляемое ему безконечное. И безконечное имѣетъ двоякій смыслъ, будучи однимъ изъ этихъ двухъ моментовъ, и въ этомъ смыслѣ и ложнымъ безконечнымъ, и тѣмъ безконечнымъ, въ которомъ они оба, оно само и его другое, сугь лишь моменты. Слѣдовательно, чтобы имѣть налицо подлинное безконечное, тотъ процессъ, въ которомъ оно отлагается, долженъ быть лишь
ном, в находящемся по ту сторону границы, возникает новая граница, которую постигает та же участь — подвергнуться отрицанию своей конечности. То, что вновь имеется на лицо, есть то же самое бесконечное, которое ранее того исчезло в новой границе; поэтому бесконечное через свое снятие, через новую границу не отодвигается далее, не удаляется от конечного, ибо последнее состоит лишь в переходе в бесконечное, ниже от себя самого, ибо оно пришло к себе самому.
Таким образом оба они, конечное и бесконечное, суть это движение, возвращающее их к самим себе через их отрицание; они суть лишь опосредование в себе, утверждение обоих содержит в себе отрицание обоих и есть отрицание отрицания. Таким образом они суть результат, а поэтому не то, что они суть в определении своего начала; конечное не есть существование с одной стороны, а бесконечное — существование или бытие в себе вне существования, определяемого, как конечное. Против единства конечного и бесконечного рассудок восстает так лишь потому, что он предполагает предел и конечное также, как и бытие в себе, постоянно сохраняющимися; поэтому он теряет из виду как их отрицание, которое в бесконечном прогрессе фактически имеется на лицо, так и то, что они в нём присутствуют, лишь как моменты некоторого целого, и что они выступают на вид лишь через свое противоположение, а также существенно через снятие этого противоположения.
Если сообразить ближайшим образом о возвращении к себе, возвращении к себе как конечного, так и бесконечного, то в самом этом результате обнаруживается некоторая неправильность, связанная с подвергшимся уже порицанию искажением их: за исходный пункт берется то одно конечное, то одно бесконечное, и лишь поэтому получаются два результата. Но совершенно безразлично, что из них принять за начало; поэтому устраняется то их различие, которое привело к двойственности результата. Это начало одинаково положено по обеим сторонам бесконечной линии бесконечного прогресса, каждому моменту которой присуще одинаковое чередование, так что совершенно безразлично, какое место принято за начало. Они различаются в этом чередовании, но равным образом одно есть момент другого. Поскольку оба, конечное и бесконечное, сами суть моменты процесса, они вместе суть конечное, а поскольку они также вместе и в последнем и в результате отрицаются, то этот результат, как отрицание конечности каждого из них, правильно именуется бесконечным. Их различие есть свойственный им обоим двоякий смысл. Двоякий смысл конечного состоит в том, что оно во-первых, есть только конечное в противоположность бесконечному, противопоставляемому ему, а, во-вторых, вместе и конечное и противопоставляемое ему бесконечное. И бесконечное имеет двоякий смысл, будучи одним из этих двух моментов, и в этом смысле и ложным бесконечным, и тем бесконечным, в котором они оба, оно само и его другое, сугь лишь моменты. Следовательно, чтобы иметь налицо подлинное бесконечное, тот процесс, в котором оно отлагается, должен быть лишь
