писателей, умѣющихъ каждый предметъ, перемысливъ и перечувствовавъ, присвоить себѣ, и при изложеніи, запечатлѣть его особенностію таланта.
1830 г., № 14.
Монастырка. Сочиненіе Антонія Погорѣльскаго. Часть первая. С.-Пб. 1830.
Таинственное имя Антонія Погорѣльскаго уже извѣстно съ выгодной стороны читателямъ русскимъ, помнящимъ замысловатаго „Двойника“. Можетъ быть, оно многими уже и разгадано: въ малой республикѣ нашей словесности нѣтъ продолжительной тайны. Всѣ на виду, всѣ на счету. Эти авторскія массы у насъ похожи на простосердечныя хитрости семейныхъ маскарадовъ, въ которыхъ долго интриговать недолжно. Тѣмъ болѣе дѣйствующее лицо должно быть занимательно собственною игрою, не надѣясь на одно любопытство, которое подстрекаемо прелестью тайны. Антоній Погорѣльскій совершенно удовлетворяетъ сей необходимой обязанности, и новое произведеніе его, романъ „Монастырка“, не имѣетъ нужды ни въ какихъ затѣйливыхъ пособіяхъ и постороннихъ уловкахъ авторскаго кокетства. Вотъ настоящій и, вѣроятно, первый у насъ романъ нравовъ. Сцена онаго Малороссія. Творенія покойнаго Нарѣжного, автора „Бурсака“ и другихъ романовъ, уже познакомили насъ съ сею сценою. Но Нарѣжный былъ Теньеръ, и еще русскій Теньеръ романа. Какъ китайскіе романы обдаютъ насъ запахомъ чая, такъ что, читая ихъ, сидишь какъ будто по уши въ цыбикѣ, такъ романы Нарѣжного обдаютъ насъ варенухою, и куда авторъ ни вводитъ насъ, а все, кажется, не выходишь у него изъ корчмы. Дѣйствующія лица въ новомъ романѣ совершенно другихъ примѣтъ. О самомъ ходѣ романа, о дѣйствіи—говорить еще нельзя, потому что вышелъ только первый томъ онаго, и въ этомъ отношеніи читатели могутъ попенять автору. Хорошій романъ читается въ одинъ присѣстъ отъ доски до доски, не должно разбивать вниманія, разрывать участія. Впрочемъ, вся бѣда будетъ въ томъ: прочтешь его теперь и перечитаешь снова, когда выйдетъ окончаніе. Теперь пока мы какъ будто мимо-
