Перейти к содержанию

Страница:Захер-Мазох - Еврейские рассказы.djvu/264

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Эта страница была вычитана


— 256 —

надо но настоящему, а пинка тебѣ хорошаго дать ногою! Вотъ чего ты стоишь!

— Мнѣ? Мнѣ пинка? Это не ты-ли дашь?… — злобно зашипѣлъ Кирила. Попробуй-ка! Животное ты этакое!… Однако въ любовники тебѣ я гожусь?

— Ну такъ чтожъ? — проговорила она съ такимъ спокойнымъ цинизмомъ, что у меня вчужѣ кровь начала стынуть въ жилахъ. — А въ мужья я все-таки тебя не возьму. Скорѣе камень на шею да въ воду, скорѣй отравлюсь. Слышишь ты? Скорѣе мышьяку объѣмся чѣмъ за тебя замужъ выйду.

— Послушай Ѳедосья! — заговорилъ Кирила ласковымъ голосомъ, — Ужели въ тебѣ вовсе сердца нѣтъ? Какъ можешь ты говорить такимъ образомъ со мною, который…

— Который изъ за меня десять лѣтъ кандалами отзванивалъ? — Прервала она его. — Жаль, что не дольше! Очень я жалѣю о томъ, что недольше десяти лѣтъ!… И она цинически откровенно засмѣялась. — Никакъ ты плачешь?… — обратилась она къ нему, и убѣдившись въ томъ, что онъ дѣйствительно плакалъ, засмѣялась пуще прежняго.

— Смѣйся себѣ, смѣйся! — проборматалъ онъ утирая слезы. — Прійдетъ время, увижу я и тебя какъ ты заплачешь.

Мельничиха перестала смѣятся. Брови ея сурово сдвинулись. Она машинально начала застегивать жакетку.

— Ну! Пригрози еще! Не прикажешь-ли мнѣ чего-нибудь? — иронически проговорила она.


Тот же текст в современной орфографии

надо но настоящему, а пинка тебе хорошего дать ногою! Вот чего ты стоишь!

— Мне? Мне пинка? Это не ты ли дашь?… — злобно зашипел Кирила. Попробуй-ка! Животное ты этакое!… Однако в любовники тебе я гожусь?

— Ну так что ж? — проговорила она с таким спокойным цинизмом, что у меня вчуже кровь начала стынуть в жилах. — А в мужья я всё-таки тебя не возьму. Скорее камень на шею да в воду, скорей отравлюсь. Слышишь ты? Скорее мышьяку объемся чем за тебя замуж выйду.

— Послушай Федосья! — заговорил Кирила ласковым голосом, — Ужели в тебе вовсе сердца нет? Как можешь ты говорить таким образом со мною, который…

— Который из-за меня десять лет кандалами отзванивал? — Прервала она его. — Жаль, что не дольше! Очень я жалею о том, что не дольше десяти лет!… И она цинически откровенно засмеялась. — Никак ты плачешь?… — обратилась она к нему, и убедившись в том, что он действительно плакал, засмеялась пуще прежнего.

— Смейся себе, смейся! — проборматал он утирая слезы. — Прийдет время, увижу я и тебя как ты заплачешь.

Мельничиха перестала смеятся. Брови её сурово сдвинулись. Она машинально начала застегивать жакетку.

— Ну! Пригрози еще! Не прикажешь ли мне чего-нибудь? — иронически проговорила она.