этому виновникъ — Я. Данилевскій, который своимъ жидовскимъ характеромъ и поступками, незамѣтно даже для меня, дѣлаетъ во мнѣ ужасные перевороты. Всего больше мучатъ меня портреты, которыми онъ восхищается и которыхъ не признаетъ хорошими ни одинъ человѣкъ, хоть сколько нибудь понимающій живопись. Портреты его выходятъ препошлыми; какъ выразился одинъ острякъ на ихъ счетъ: „ это мѣсяцъ въ полнолуньи“. То есть, лицо не имѣетъ никакихъ тѣней, а только очень рѣзко выходятъ части его: глаза, нось и ротъ, и больше ничего. Ему же все это очень нравится. Портреты эти ни въ каком случаѣ нельзя хорошо раздѣлать, въ особенности красками, а это главное условіе портретовъ... Ахъ, другъ мой, еслибы ты зналъ, какъ у меня на душѣ въ настоящее время тяжело!.. Подобнаго внутренняго состояния я еще никогда не испытывалъ. Какая-то тоска, совершенно незнакомая еще мнѣ, физическое разстройство, видимо превращающееся въ формальную болѣзнь... Что-жъ это значить?.. „Испытаніе“, говорить мнѣ какой-то внутренній голос. Испытаніе?.. Да! да! подтверждаетъ онъ, это такое испытаніе, безъ котораго ни одинъ человѣкъ не смотритъ на міръ съ правильной точки зрѣнія, это испытаніе неизбѣжное, посылаемое провидѣніемъ Божјимъ на человѣка, для того, чтобы онъ очистился, для того, чтобы онъ научился терпѣнію, этой высокой добродѣтели, безъ которой ни одинъ человѣкъ не достигаль конца своего назначенья... Это-то испытаніе послано теперь и на меня... Да, теперь я его понялъ! Теперь я увидѣлъ, к чему оно ведеть, и такъ, должно покориться этому испытанію, для того, чтобы и мнѣ запастись на будущее время терпѣніемъ, котораго я прежде не имѣлъ. Гдѣ-жъ теперь искать помощи для поддержанія себя въ этомъ испытаніи, да! гдѣ же?.. О, разумѣется, ее должно искать въ религии, ее должно искать тамъ, гдѣ начало этого испытанія, которое показалось для меня слишкомъ тяжелымъ. „Да будетъ воля Твоя, Боже!“ „Сердце чисто черезъ испытаніе созижди во мнѣ, и духъ правъ обнови во утробѣ моей!...“
