белеву, да и зависть создала ему новых недругов. Пошли опять пересуды и рассказы, умалявшие военное значение Скобелевской экспедиции. Недруги оказались, несомненно, и среди членов Георгиевской думы, так как она медлила произнести свое слово, откладывая заседание под разными предлогами, но авторитетного решения главнокомандующего изменить не решилась, и желанный белый крест украсил грудь будущего «Белого генерала»…
Завистливая вражда к Михаилу Дмитриевичу не улеглась, однако, и после этого. Казалось бы, что Кавказскому округу, от которого шел в хивинский поход Скобелев, следовало гордиться им, а между тем окружный кавказский штаб, разрешив Скобелеву отпуск, которого он просил, вслед за тем отчислил его от кавказской армии, чего он не желал… Когда же Скобелев, уже флигель-адъютантом, вторично приехал в Тифлис и ходатайствовал дать ему эскадрон в Тверском драгунском полку, то и это скромное желание его исполнено не было — ему отказали…
V.
После хивинской экспедиции мы опять видим Скобелева в Туркестане, где в это время намечались признаки возможности похода.
Испытанные там неприятности, хотя и оставляли в сердце Скобелева некоторую горечь, смягчались, однако, чувством удовлетворенного честолюбия получением Георгия, а вражда завистников сторицею вознаграждалась отношением к нему Константина Петровича Кауфмана. На счастье Скобелева, Кауфман был тем редким вообще типом начальника, который не только не боялся талантливых подчиненных, но всеми мерами выискивал и выдвигал их, Он знал слабости Скобелева, но, зная и его способности, ценил его широкие военные познания и смелость его мыслей, выказывать которые никогда ему не препятствовал. Здесь кстати сказать, как Кауфман оценивал молодого, далеко еще тогда не оперившегося Скобелева — будущего орла… Один петербургский сановник, зная, что будет поход, приехал к Кауфману с просьбой взять на службу в Туркестан князя С. В-на и так рекомендовал своего протеже: «Этот будет почище вашего Скобелева», на что Кауфман ответил: «Не знаю, как проявит себя ваш В-н, а что мой Скобелев себя вам покажет — за это я ручаюсь».
В мае 1875 года Скобелев приехал в Ташкент. Все было тихо и спокойно в наших среднеазиатских владениях: некогда грозный хивинский хан был теперь самым покорным
