Внѣ союза остались: сѣверная полоса полуострова, Ахайя, страна скудная и безсильная по своей раздробленности, для Спарты не представлявшая интереса, и Аргосъ, злѣйшій врагъ Спарты. Союзъ состоялъ изъ самой Спарты, располагавшей непосредственно двумя южными областями, восточной Арголидой съ островомъ Эгиной, Элиды, сельскихъ общинъ Аркадіи и городовъ Коринѳа, Мегары, Сикіона и Фліунта. Аркадяне доставляли союзу «живую силу»; Коринѳъ и Элида были важны своими финансовыми средствами. Коринѳъ, Эгина, Сикіонъ ставили корабли. Союзъ не представлялъ общей взаимной связи интересовъ; Элида и Коринѳъ, напр., вовсе не были нужны другъ другу; между Аркадіей и Эгиной не было ничего общаго. Союзъ держался только тѣмъ, что каждый изъ членовъ нуждался по-своему въ поддержкѣ Спарты, а, въ свою очередь, Спарта была заинтересована въ помощи каждаго изъ нихъ въ отдѣльности; но сближеніе ихъ между собою совсѣмъ не входило въ ея расчеты. Главнымъ правиломъ союзной политики Спарты было поддерживать болѣе слабыхъ противъ болѣе сильныхъ. Правило это выразилось и въ устройствѣ союза. Характерной особенностью конгресса союзныхъ общинъ Пелопоннеса Ѳукидидъ считаетъ равенство большихъ и малыхъ общинъ въ подачѣ голосовъ (ίσόψηφοι)[1]. На видъ обезпеченіе голоса каждому мелкому члену могло казаться либеральной конституціонной формой; въ дѣйствительности это былъ пріемъ, посредствомъ котораго Спарта раздробляла оппозицію и создавала выгодныя для себя группировки.
Къ половинѣ VI вѣка Пелопоннесскій союзъ представлялъ большую силу. Крезъ, царь лидійскій, обращается передъ столкновеніемъ своимъ съ персами къ Спартѣ, потому что она «глава Греціи» (προεστάναι τἤς Έλάδος)[2]. Вступленіе Мегары въ союзъ пелопоннесцевъ открыло Спартѣ, свободный путь въ Среднюю Грецію. Среднегреческіе города, Платеи, Ѳивы и др., начинаютъ обращаться въ своихъ спорахъ къ посредничеству Спарты; аѳинская аристократія выпрашиваетъ у Спарты помощь противъ тиранновъ, а вслѣдъ за ихъ низверженіемъ — противъ демократіи.
Недостовѣрность аѳинской исторіи VII—VI вѣковъ. При изученіи греческой исторіи VI вѣка бросается въ глаза обиліе свѣдѣній объ Аѳинахъ сравнительно съ фактами жизни другихъ общинъ. Такое богатство извѣстій сначала вызываетъ мысль о томъ, что аѳиняне стали рано заботиться о сохраненіи данныхъ для своей исторіи, и благодаря этому оставили обширную традицію послѣдующимъ поколѣніямъ. Въ дѣйствительности, подлиннаго матеріала, записей, одновременныхъ событіямъ VI вѣка, въ Аѳинахъ не было вовсе. Въ этомъ отношеніи Ѳукидидъ не оставляетъ въ насъ никакихъ сомнѣній.
Мы уже имѣли дѣло съ его Археологіей. Въ смыслѣ исторической композиціи этотъ очеркъ военно-экономическихъ и культурно-политическихъ отношеній — нѣчто единственное въ своемъ родѣ въ исторической наукѣ грековъ. Передъ нами тонкая работа соціологическаго характера, стройно связанная общими идеями, проникнутая основнымъ матеріалистическимъ міровоззрѣніемъ историка. Въ глазахъ Ѳукидида исторія — арена столкновенія реальныхъ интересовъ и организованныхъ силъ; распредѣленіе богатствъ — главный двигатель въ предпріятіяхъ и взаимной борьбѣ общественныхъ группъ. Отъ характера экономическихъ отношеній зависятъ размѣры племенныхъ и политическихъ союзовъ, ихъ военное устройство и формы управленія. Движеніе хозяйственной жизни и есть основной историческій фактъ; моменты нарастанія богатства составляютъ ступени политическаго развитія. Въ ранней стадіи народъ раздробленъ на мелкія общины, разобщенныя, бѣдныя и замкнутыя. Въ послѣдующіе вѣка, когда начинаетъ скопляться капиталъ, образуются крупные союзы, общины-государства, развивается обмѣнъ, осѣдлость и прочное пользованіе имуществомъ. Въ ряду богатѣющихъ морскихъ общинъ нескоро появляются Аѳины; первымъ великимъ по богатству и предпріимчивости городомъ Ѳукидидъ считаетъ Коринѳъ. О раннихъ судьбахъ Аттики онъ дѣлаетъ только одно замѣчаніе: среди всѣхъ грековъ, очень безпокойныхъ, десять разъ перемѣнившихъ мѣста жизни, аѳиняне единственно осѣдлый народъ; скудость ихъ земли никогда не привлекала грабителей и завоевателей, зато въ Аттику бѣжали изъ другихъ странъ переселенцы, чтобы найти безопасность; отсюда получилось переполненіе области народомъ, и тогда она стала отправлять колонистовъ въ Іонію.
На чемъ построено изображеніе Ѳукидида? Онъ не пользовался ни лѣтописями, ни законодательными документами, ни мемуарами, современными событіямъ. Ѳукидидъ не упоминаетъ объ этомъ матеріалѣ, хотя мы можемъ представить себѣ, какъ важны были бы для него такіе источники. Онъ не считаетъ возможнымъ говорить въ частностяхъ ни объ Аѳинахъ, ни о другихъ общинахъ за тѣ вѣка, которые предшествуютъ греко-персидскимъ войнамъ. Его картина старины представляетъ лишь общія очертанія, и онъ составилъ ее самостоятельно, частью по даннымъ археологическимъ и этнографическимъ, по культурнымъ остаткамъ и переживаніямъ, частью по деталямъ преданій и поэтическихъ разсказовъ, которымъ онъ даетъ раціоналистическое толкованіе. Но къ существу преданій, къ устной традиціи вообще Ѳукидидъ относится весьма сурово. Традицію, которая въ ходу у грековъ, онъ считаетъ очень спутанной и противорѣчивой даже для такой сравнительно близкой эпохи, какъ конецъ VI вѣка, время паденія Писистратидовъ. Ѳукидидъ
