себя отъ другихъ народовъ въ качествѣ эллиновъ и выработали для отдѣльныхъ племенъ генеалогическое древо, въ которомъ всѣ народныя группы возводились къ единому родоначальнику Эллину, сыну Девкаліона, отца возрожденнаго послѣ потопа человѣчества. Въ распространеніи идеи эллинства сыгралъ извѣстную роль Дельфійскій храмъ, обладавшій самымъ знаменитымъ въ Греціи оракуломъ (между прочимъ, Геродотъ по поводу присылки Крезомъ посольства въ Дельфы перечисляетъ другіе извѣстные оракулы въ Греціи: въ мѣстечкѣ Абы, недалеко отъ Дельфъ, въ эпирской Додонѣ, затѣмъ оракулы Амфіарая и Трофонія въ Пелопоннесѣ и, наконецъ, оракулъ Бранхидовъ, около Милета)19.
Судьба Дельфійскаго храма Аполлона связана съ развитіемъ своеобразнаго учрежденія, пилейско-дельфійской амфиктіоніи20. Первоначально амфиктіонія была союзомъ лишь мелкихъ ѳессалійскихъ и среднегреческихъ племенъ, которыя группировались около важнѣйшаго въ Греціи Ѳермопильскаго прохода; священнымъ мѣстомъ, гдѣ происходили празднества и собирались делегаты отъ союзныхъ племенъ, была Анѳела у Ѳермопилъ; составлявшіе союзный совѣтъ делегаты носили характерное названіе пилагоровъ, т.‑е. охранителей вратъ. Вѣроятно, старинная администрація была союзомъ горцевъ, охранявшихъ свои селенія и желавшихъ эксплоатировать въ свою пользу движеніе по единственному проходу, который соединялъ сѣверную и среднюю Грецію. Они принимали рядъ взаимныхъ обязательствъ, сводившихся къ тому, чтобы смягчать усобицы и не доводить ихъ до полнаго истребленія побѣжденнаго противника. Въ извѣстный трудно опредѣлимый моментъ подъ покровительство союза горныхъ племенъ сталъ Дельфійскій храмъ, расположенный на выходѣ горныхъ дорогъ, идущихъ отъ Ѳермопилъ къ Коринѳскому заливу. У амфиктіоніи были важныя основанія въ пользу принятія Дельфъ: богомолья къ храму увеличивали сборы, которые взимались горцами съ проходившихъ по ихъ дорогамъ путниковъ. Совѣтъ пилагоровъ сталъ собираться дважды въ году, весной и осенью, въ двухъ мѣстахъ, кромѣ Анѳелы, еще въ Дельфахъ; учрежденныя близъ храма пиѳійскія игры быстро пріобрѣли популярность по всей Греціи. Къ обязательствамъ, которыя принимали члены союза, прибавилось новое условіе: соблюдать миръ во время празднествъ въ Дельфахъ и признавать неприкосновенность направляющихся къ храму богомольцевъ. Это установленіе «божьяго мира» оплачивалось даяніями и взносами въ амфиктіонію кліентовъ и почитателей Дельфійскаго храма, а ихъ масса непрерывно возрастала.
Со вступленіемъ Дельфъ характеръ амфиктіоніи сталъ измѣняться. Жреческая коллегія, заправлявшая дѣлами оракула и святилища, повела очень искусную политику. Распространяя въ Греціи культъ Аполлона, она сумѣла заинтересовать въ судьбѣ храма очень далекіе круги, и аѳинянъ, и Сикіонъ, и Эвбею, и Аргосъ, и, что́ было особенно важно, спартанцевъ. Опираясь на этихъ союзниковъ, Дельфы въ такъ называемой первой священной войнѣ (современной Солону аѳинскому) освободились отъ подчиненія сильной Крисѣ, на территоріи которой помѣстился храмъ; больше того, почитатели и союзники Дельфъ разгромили Крису и стерли ее съ лица земли. Въ благодарность за эту услугу Дельфы приняли защитниковъ въ составъ амфиктіоніи въ качествѣ новыхъ членовъ. Это расширеніе амфиктіоніи было проведено въ странныхъ архаическихъ формахъ. Количество номинальныхъ членовъ не должно было превышать священнаго, разъ установленнаго въ древности числа 12. Для того, чтобы включить всѣхъ союзниковъ, пришлось произвести разныя хитрыя группировки; священническая коллегія при этомъ оперировала не реальными политическими единицами, а примѣняла заглохшія полумиѳическія обозначенія племенъ, такъ что, напр., Аѳины и Спарта выступали подъ именемъ іонійцевъ и дорянъ. Въ свою очередь члены амфиктіоніи лелѣяли отношенія къ Дельфамъ. Аѳиняне старательно поддерживали большую дорогу, которая изъ Аттики вела къ храму Аполлона Пиѳійскаго, Πυθιᾶς όδός. Гавань Кирра у Коринѳскаго залива, мѣсто высадки богомольцевъ, направлявшихся въ Дельфы, была объявлена свободнымъ портомъ: съ пріѣзжихъ не взимали никакихъ таможенныхъ или иныхъ сборовъ.
Въ своемъ расширенномъ видѣ пилейско-дельфійская амфиктіонія не измѣнила своей задачи: она попрежнему только служила охранѣ національнаго святилища, но не сдѣлалась національнымъ союзомъ; она не устранила усобицъ между отдѣльными членами, даже не пыталась выдвинуть что-нибудь похожее на третейскій судъ въ случаѣ столкновеній между ними. Амфиктіонія не создавала въ Греціи ни федераціи, хотя бы въ очень слабомъ видѣ, ни даже новаго международнаго права. Совѣть амфиктіоніи не могъ принимать никакихъ рѣшеній, обязательныхъ для отдѣльныхъ членовъ, кромѣ только того, что касалось имущества храма, празднества и т. д. Его политическая компетенція, насколько можно вообще говорить о таковой, скорѣе сократилась; если для учредителей-горцевъ имѣла значеніе защита близкаго имъ всѣмъ горнаго прохода, то теперь эта цѣль отступила на задній планъ, такъ какъ далеко живущіе новые сочлены вовсе не были въ ней заинтересованы.
Дельфы, можно бы сказать, взяли очень много отъ національной идеи и національнаго чувства, но ничего не дали націонализму. Умная и политичная коллегія, заправлявшая святилищемъ, крайне интере-
