совалась внѣшними и внутренними дѣлами греческихъ общинъ. Геродотовское изложеніе прямо пестритъ фактами обращенія отдѣльныхъ городовъ къ дельфійской прорицательницѣ Пиѳіи, и притомъ по вопросамъ политическимъ: вести ли войну съ такимъ-то врагомъ, какъ обезпечить побѣду, правильны ли такіе-то законы или реформы; правительства искали въ Дельфахъ узаконенія или одобренія. Кажется, что ко времени персидскаго нашествія политическій авторитетъ Дельфъ достигъ высшей точки. Но какого рода были совѣты, исходившіе отъ Дельфъ? Очень многіе отвѣты, особенно при столкновеніяхъ общинъ, намѣренно уклончивы или двусмысленны. Гдѣ Дельфы не были прямо заинтересованы, оракулъ старался не подвергать риску довѣріе къ своимъ предсказаніямъ. Иногда, впрочемъ, вопрошателей разбирало нетерпѣніе, и они выбирали въ совѣтѣ Пиѳіи только то, что имъ подходило. Когда у аѳинянъ возникло рѣзкое столкновеніе съ Эгиной, они спросили въ Дельфахъ, что дѣлать. Пришелъ такой совѣтъ: посвятите участокъ герою Эаку и выждите, не воюйте въ теченіе 30 лѣтъ. Аѳиняне посвятили участокъ Эаку, но не стали ждать 30 лѣтъ, а немедленно начали войну съ Эгиной21. Другіе отвѣты опредѣленно пристрастны и давали поэтому обиженной или отстраненной партіи основаніе говорить о подкупности Пиѳіи. Особенно благоволила жреческая коллегія Спартѣ. Она охотно одобряла внутреннія мѣры спартанскаго правительства, а также предпріятія иностранной его политики. Ни одно законодательство въ Греціи не получило такого блистательнаго утвержденія, какъ Ликургово устройство. Въ войнѣ спартанцевъ съ Тегеей оракулъ довелъ свое пособничество Спартѣ до того, что посовѣтовалъ похитить съ вражеской территоріи останки героя Ореста, которые должны были обезпечить побѣду22. Но мы не знаемъ ни одного совѣта Дельфъ, который былъ бы направленъ къ сплоченію грековъ, къ выработкѣ общественной организаціи. Во время великой національной опасности въ 481 году оракулъ растерялся и совѣтовалъ грекамъ покориться завоевателю.
Олимпійскія игры. Другое учрежденіе, связанное съ національной идеей грековъ, олимпійскія празднества, также ничего не давало въ смыслѣ реальнаго укрѣпленія связей между отдѣльными общинами. И здѣсь, какъ въ пиѳійскихъ играхъ, религіозно-административная коллегія ограничивалась объявленіемъ божьяго мира, т.‑е. остановки усобицъ во время празднествъ и обѣщаніемъ неприкосновенности для богомольцевъ, отправлявшихся въ Олимпію. Но роль олимпійскихъ собраній, несмотря на громкое названіе ихъ руководителей, έλλανοδίκαι, была еще болѣе ничтожна, чѣмъ Дельфійской амфиктіоніи или самихъ Дельфъ. Собранія происходили въ большіе промежутки, разъ въ 4 года; комиссіи делегатовъ отъ общинъ Греціи при нихъ не было. Олимпійскія празднества совершались на территоріи союзника Спарты, элейцевъ, близко къ Спартѣ и подъ ея постояннымъ давленіемъ или наблюденіемъ; они служили, такимъ образомъ, односторонней политикѣ.
Вообще идейныя и религіозныя связи, выражавшіяся въ общихъ паломничествахъ, въ стеченіи разноплеменныхъ лицъ на большія празднества, въ нѣкоторыхъ понятіяхъ общеэллинскаго права (κοινὰ τῶν Έλλήνων νόμιμα) не создавали вовсе реальной основы для общей защиты территоріи отъ нападенія внѣшняго врага, для образованія національной федераціи грековъ. Въ моментъ великаго столкновенія съ персами, все зависѣло отъ соотношеній свѣтскихъ, чисто-политическихъ силъ.
Спарта въ началѣ V вѣка. Крупнѣйшимъ соединеніемъ греческихъ общинъ къ 500 г. былъ Пелопоннесскій союзъ со Спартой во главѣ; но при попыткѣ распространить свое вліяніе на Среднюю Грецію онъ встрѣтился съ организаціей Аттики. На первый взглядъ могло казаться, что персидская политика извлечетъ выгоду изъ этого ясно намѣчавшагося соперничества двухъ сильнѣйшихъ общинъ Греціи. Персы могли разсчитывать также на рядъ второстепенныхъ общинъ, такъ или иначе враждовавшихъ со Спартой или Аѳинами. Внутренняя исторія Аѳинъ и Спарты въ первое десятилѣтіе V вѣка намъ мало извѣстна, чуть ли не меньше, чѣмъ послѣднія десятилѣтія VI вѣка; но то, что мы знаемъ, ясно показываетъ, что обѣ главныя общины Греціи были ослаблены внутренними волненіями.
Царь Клеоменъ, безпокойный умъ Спарты, предпринялъ рѣшительный походъ на Аргосъ (495 г.). Онъ выписалъ морскія эскадры Сикіона и Эгины, на союзныхъ корабляхъ обогнулъ Арголиду и высадился съ сѣверной стороны Аргоса. Вышедшее ему навстрѣчу аргивское ополченіе сначала потерпѣло неудачу въ битвѣ, а потомъ, загнанное въ священную рощу, которую спартанцы подожгли, погибло цѣликомъ въ количествѣ 6000 человѣкъ. Послѣ этого выдающагося успѣха Клеоменъ, однако, не взялъ Аргоса, какъ этого ожидали, а распустилъ свое войско и вернулся домой. Его обвинили въ подкупѣ; другой царь, Демаратъ, съ которымъ Клеоменъ былъ въ ссорѣ еще со времени аѳинскаго похода, настаивалъ на осужденіи своего коллеги, но Клеомену удалось контръ-интригой добиться смѣщенія Демарата и доставитъ царское достоинство своему преданному стороннику Леотихиду. Демаратъ скоро бѣжалъ изъ Спарты и, послѣ разныхъ приключеній, окольными путями пріѣхалъ ко двору персидскаго царя Дарія. Великій царь принялъ бѣглеца очень милостиво и назначилъ ему со-
