Страница:Красный библиотекарь (журнал), 1923, № 1.pdf/103

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Эта страница была вычитана

После всего этого я обратился в Тверское Уездное Земство с ходатайством к его председателю Н. А. Унковскому, сыну известного деятеля в „эпоху реформ”, об открытии в дер. Низовке не только библиотеки, но и земской школы, ибо церковно-приходская школа, находящаяся за рекой Шошей в селе Воскресенском, Клинского уезда, как я знал, мало удовлетворяла образовательным целям будущих свободных граждан ныне свободной России. Просьба моя была удовлетворена, и Унковский заявил мне, что не только библиотека будет открыта и названа моим именем, но и школа.

Школа была открыта в наемном крестьянском доме 15 сентября 1914 года, а библиотека в другом таком же доме 1-го сентября 1915 года за плату отземства по 60 рублей в год; В 1917 году началась великая революция, и когда стали неаккуратно платить хозяину за его помещение библиотеки, и он оттого очень волновался, тогда я 1-го сентября 1918 года решил совершенно бесплатно отдать под библиотеку мою старую заднюю избу, где она до ее передачи уездному земству с 1896 года и помещалась. Изба низкая. Книжные шкафы никак не могли в ней поместиться, и я все книги расположил на устроенных полках и на длинных, во всю стену, лавках, а два шкафа для журналов поставил в сенях.

Первые четыре года библиотекой заведывали учительницы школы, и при их заведывании несколько книг подписчиками не были сданы обратно в библиотеку, или (были — Ред.) кем-либо похищены. Я, после их ухода из школы никак о том не мог доискаться. Сам я заведующим библиотекой, при помощи родной внучки утвержден Тверским уездным отделом народного просвещения с 1919 года.

В декабре будущего года (1923) мне исполнится 75 лет от рождения (6/XII — 1848 г.) и 50 лет моей литературной деятельности.

После смерти жены в 1920 году до настоящего времени живется мне с внучкой очень трудно. Прежде получаемую назначенную мне пожизненную пенсию от Академии Наук и из Петроградской кассы взаимопомощи литераторов и ученых с ноября месяца прошлого 1921 г. перестал получать. С того же времени не получаю никакого жалованья и с августа прошлого же года—хлебного пайка[1]. Одна надежда на издание и переиздание в несчетном количестве распроданных моими издателями книг, но это сопряжено с разъездами и хлопотами, а силы нет, того гляди, что свалюсь в ту ямку, из которой никто не подымается, и тогда, конечно, ничего не надо. Поэтому поводу в заключенье приведу мою же песенку:


* * *


Мы живем
И берем
Все у жизни с бою,
А умрем
Не возьмем
Ничего с собою.
В нужный срок
Из досок
Гроб тебе построют,
Отпоют,
Понесут
И землей зароют.
Вот тогда
Навсегда
Кончена работа, —
Будещь спать
И не знать
Никакой заботы.



Д. Низовка. 18/IX—22 года. С. Дрожжин.


Письмо детского библиотекаря[2].
(Из материалов Орг. Бюро Всероссийского биб. съезда).

Низко, холодно, темно, сыро, грязно. Комната 8✕6 арш. вдоль стен — два шкафа, посредине комнаты — прилавок, ящики с совершенно негодными книгами. ⅙ комнаты занимает лежанка (низкая печь), по углам — 5 табуреток, на стенах — три картинки. Это — помещение детской библиотеки нашего уезд. ного городка. В шкафах почти пусто, книги до невозможности ветхие, до невозможности неинтересные. Что может привлечь в такую библиотеку юного читателя? Найдет ли он уют, удобства, порадует ли глаз его чтонибудь красивое, даст ли толчек его уму или чувству? Ничего, никакого впечатления не создаст такая библиотека. Нет, пожалуй, неправда, — создаст впечатление, но какое! Бедный, бесприютный заморыш шел в надежде отдохнуть, хоть немного отвлечь свои мысли от куска хлеба, хоть немного подышать свежим воздухом хорошего помещения, почитать, углубиться в тиши — и нет, ничего он не получает, холодно, тесно, темно. Сесть негде, почитать нельзя: товарищи меняют книги, разговаривают с библиотекарем. Он не может сосредоточиться и сидит, скорчившись на подоконнике, или прижмется где-нибудь в углу и смотрит, смотрит своими печальными глазами, в которых так и стоит вопрос: „за что нас обездолили, что вы нам даете взрослые люди?“.

„Дети — цветы жизни“ — и вовсе неправда: дети — обуза, дети-ненужная, надоедливая вещь, на которую не стоит обращать вни-

  1. К настоящему моменту, отчасти в связи с юбияеем автора, развернулась советская и широкая общественная кампания, направленная к материальной и моральной поддержке „патриарха крестьянских писателей" давшая определенные результаты. Ред.
  2. Выдержки из этого письма полученного в конце 1923 г., были приведены в обзоре М. И. Слуховского: „По детским библиотекам“, в „На путях к новой школе“. 1922, III, 144—156. Здесь приводим его полностью. Ред.