животныхъ; такъ, напр., шкурою и шерстью животныхъ люди могли пользоваться еще и до прирученія, убивая ихъ въ дикомъ состояніи; но вся цѣпь доводовъ въ ихъ совокупности съ достаточною убѣдительностью указываетъ на наличность скотоводства, важная роль котораго подтверждается, между прочимъ, еще и разнообразіемъ въ названіяхъ нѣкоторыхъ домашнихъ животныхъ.[1] Что касается употребленія послѣднихъ для передвиженія и перевозки, то таковое подтверждается, какъ увидимъ ниже, наличностью ряда словъ, относящихся къ запряганью и телѣгѣ, но животнымъ, употреблявшимся для этой цѣли, служила по всей вѣроятности корова, а не лошадь. Относительно лошади замѣтимъ, что нѣтъ рѣшительныхъ указаній въ языкѣ на ея прирученіе, хотя общее названіе ея повторяется въ рядѣ языковъ:[2]
скт. áçvaḥ ≠ греч. ἵππος ≠ лат. equus ≠ лит. ašvà („кобыла“).
2) Культурныя растенія. Въ области культурныхъ растеній аріо-европейскіе языки представляютъ нѣсколько род-
- ↑ Косвеннымъ доказательствомъ въ пользу существованія скотоводства у первобытныхъ аріо-европейцевъ служитъ также то обстоятелство, что названныя животныя являются уже въ прирученномъ состояніи у индусовъ Ригведы, у иранцевъ Авесты, въ гомеровское время, у древнихъ римлянъ и проч.
- ↑ Археологическія данныя подтверждаютъ, что прирученіе лошади послѣдовало позже прирученія названныхъ другихъ животныхъ; такъ, находки въ области швейцарскихъ свайныхъ построекъ свидѣтельствуютъ, что въ ту эпоху существовали въ прирученномъ состояніи корова, овца, коза и собака, между тѣмъ какъ лошадь была еще въ дикомъ состояніи, прирученіе же ея произошло позже — въ эпоху свайныхъ построекъ долины По. Къ сожалѣнію, до сихъ поръ еще не произведены аналогичныя разысканія въ Азіи, которыя были бы существенно важны для окончательнаго выясненія разсматриваемыхъ вопросовъ. Упомянемъ попутно, что верховой ѣзды не находимъ ни у Гомера, ни въ Ригведѣ; въ Авестѣ упоминается о ней рѣдко, и можно подозрѣвать, что иранцы могли позаимствовать ее у тюркскихъ кочевниковъ.
