действительно принимал участие… И вот последний раз было (перед тем я у Распутина в течение всего того года почти совершенно не бывал) — Распутин приехал обедать к Червинской на уху и был чрезвычайно грустен и задумчив. (Это было вскоре после назначения Штюрмера: в феврале или январе 1916 года.) Это было последний раз, что я его видел… Он заявил: «Ах, Хвостов нечист! Хвостов нечист! мне все это так неприятно, так грустно» и т. д.…
Председатель. — Это было, когда расследование уже началось?
Андроников. — Когда началось и когда он от Мануйлова узнал обо всем том, что происходило.
Председатель. — Значит, он приехал к Червинской и встретил вас там?
Андроников. — Я был приглашен к обеду. Потом приехала Акилина Лапшинская.[*] Эта госпожа с меня глаз не спускала, шипела, как змея, говорила колкости и гадости все время! Я говорю: «Скажите, Акилина, что вы ко мне придираетесь сегодня?» — «Да мы все знаем отлично, что вы в этом деле нечисты, что вы принимали участие!» — Тут я взбесился и говорю: «Да вы сумасшедшая!»… Тут мы поругались, и это было последнее мое свидание с Распутиным и с Акилиной… Тут она мне еще шипела и доказывала, что ей известен очень подробно весь мой разговор с Воейковым. Я должен сказать, что я поехал встречать Воейкова, который возвращался из своего имения, из Куваки, Пензенской губ. В это время как раз шло следствие, и я хотел его предупредить, что Штюрмер, по моему мнению, ведет очень пристрастно все дело и что, несомненно, в этом деле Хвостов, как мне казалось, не так виноват. Тут я обрушился на Распутина: в разговоре с Воейковым я, конечно, Распутина не щадил и ругал его…
Руднев. — Я хотел задать такой вопрос: как себя вел Распутин в Царском Селе? Вы говорили, что не верили рассказам о безобразиях, им чинимых, в Царском Селе. Он там пьянствовал?
Андроников. — Нет, нет! Я глубоко убежден, что он притворялся святым…
Руднев. — А у Вырубовой?
Андроников. — Тоже.
Руднев. — У Вырубовой вы видели Распутина?
Андроников. — Видел один раз.
Руднев. — Как он вел себя?
Андроников. — Вел он себя прилично. Там была сестра Вырубовой — Пистолькорс.
Руднев. — А обычное трепание по плечу было?
Андроников. — О да! это — постоянно… И тут было.
Руднев. — Но из границ приличия не выходил?
Андроников. — Нет.
