онъ такъ ясно, что вѣкамъ послѣдующимъ не оставилъ досказать въ семъ отношеніи ничего замѣчательнаго.
Но и этимъ не исчерпывается еще все содержаніе Кратила. Мнѣ представляется, что философъ здѣсь имѣлъ въ виду особенно показать, что познаніе надобно почерпать не изъ тѣней словъ, а изъ самой силы и природы вещей. И въ этомъ состоитъ какъ бы результатъ всего сочиненія. Въ самомъ дѣлѣ, такъ какъ гераклитяне и, можетъ быть, другіе философы того времени злоупотребляли этимологіею, чтобы началами ея подтвердить нелѣпые свои вымыслы, — то Платонъ находилъ нужнымъ не только подвергнуть мнѣнія ихъ колкой сократической ироніи, но и противопоставить опредѣленіямъ ихъ собственное свое ученіе объ идеяхъ, и такимъ образомъ доказать, что одна лишь діалектика, и то хорошо установленная, можетъ вести къ познанію истины. Поэтому въ концѣ діалога онъ начала своей идеологіи поставляетъ какъ бы объ руку съ мнѣніями гераклитянъ, хотя отнюдь не выдаетъ ее за дѣло извѣстное и изслѣдованное, а сравниваетъ съ нѣкоторымъ сновидѣніемъ. По крайней мѣрѣ твердо стоитъ на томъ, что безразсудно придавать больше значенія словамъ, чѣмъ самой истинѣ вещей.
Теперь остается еще изслѣдовать вопросъ о времени, когда этотъ діалогъ написанъ и изданъ въ свѣтъ. Указаній для рѣшенія его весьма немного, да и тѣ, къ сожалѣнію, не отличаются достаточною для сего опредѣленностью. Изъ p. 385 E мы, конечно, понимаемъ, что Кратилъ написанъ послѣ смерти Протагора; но годъ, не позже котораго могъ быть онъ написанъ, опредѣлить трудно. Протагоръ умеръ, кажется, за 410 лѣтъ до христіанской эры и почти за шесть лѣтъ до конца пелопонезской войны, если только вѣрно счисленіе Фререта (въ книгѣ: Memoires de l' Academ. des Inscript. t. 47, p. 277 sqq.) и Геелія (Histor. Sophistar. p. 70), которое мы далеко предпочитаемъ другимъ хронологическимъ показаніямъ. Изъ этого слѣдуетъ, что Кратилъ, какъ и Эвтидемъ, долженствовалъ быть написанъ послѣ 3 г. 92
он так ясно, что векам последующим не оставил досказать в сем отношении ничего замечательного.
Но и этим не исчерпывается еще всё содержание Кратила. Мне представляется, что философ здесь имел в виду особенно показать, что познание надобно почерпать не из теней слов, а из самой силы и природы вещей. И в этом состоит как бы результат всего сочинения. В самом деле, так как гераклитяне и, может быть, другие философы того времени злоупотребляли этимологиею, чтобы началами её подтвердить нелепые свои вымыслы, — то Платон находил нужным не только подвергнуть мнения их колкой сократической иронии, но и противопоставить определениям их собственное свое учение об идеях, и таким образом доказать, что одна лишь диалектика, и то хорошо установленная, может вести к познанию истины. Поэтому в конце диалога он начала своей идеологии поставляет как бы об руку с мнениями гераклитян, хотя отнюдь не выдает ее за дело известное и исследованное, а сравнивает с некоторым сновидением. По крайней мере твердо стоит на том, что безрассудно придавать больше значения словам, чем самой истине вещей.
Теперь остается еще исследовать вопрос о времени, когда этот диалог написан и издан в свет. Указаний для решения его весьма немного, да и те, к сожалению, не отличаются достаточною для сего определенностью. Из p. 385 E мы, конечно, понимаем, что Кратил написан после смерти Протагора; но год, не позже которого мог быть он написан, определить трудно. Протагор умер, кажется, за 410 лет до христианской эры и почти за шесть лет до конца пелопонезской войны, если только верно счисление Фререта (в книге: Memoires de l' Academ. des Inscript. t. 47, p. 277 sqq.) и Геелия (Histor. Sophistar. p. 70), которое мы далеко предпочитаем другим хронологическим показаниям. Из этого следует, что Кратил, как и Эвтидем, долженствовал быть написан после 3 г. 92
