измѣнявшій своему политическому радикализму, и всякая вообще жизне-способная аристократія, которая только тѣмъ и обнаруживаетъ свою живучесть, что стремится къ постепенному отрѣшенію отъ личныхъ и имущественныхъ привилегій, и что практически осуществляетъ она не аристократію правъ, но аристократію обязанностей и освобожденія народа. При всей красотѣ идеала дворянства, какимъ оно должно быть у Пушкина, теорія его несогласна въ практическихъ своихъ результатахъ съ этимъ идеаломъ; она, притомъ, такого рода, что Мицкевичъ никакъ не могъ бы ей сочувствовать и не одобрилъ бы ея, еслибы она ему стала извѣстна изъ бесѣдъ съ Пушкинымъ въ 1828 году.
Ближайшимъ ко времени знакомства Мицкевича съ Пушкинымъ выраженіемъ общественныхъ и политическихъ понятій самого Мицкевича слѣдуеть признать его «Книги польскаго народа и паломничества», 1833 г. Въ этихъ книгахъ, конечно, господствуетъ уже, не существовавшая въ 1828 г., и въ этомъ видѣ весьма ошибочная и односторонняя, идея мессіанизма—плодъ горькихъ неудачъ и страданій послѣ событiй 1830 года но въ главныхъ чертахъ основы философско-историческихъ воззрѣній и тамъ остались тѣ же, какiя подготовило въ поэть все его прошлое. Въ этихъ книгахъ Мицкевичъ утверждаеть, что, по ученію Христа, тотъ― большій между людьми, кто имъ служитъ, что христианство вело народъ постепенно къ свободѣ, что свобода распространялась въ Европѣ постоянно и постепенно, отъ королей исходя, перешла на вельможъ; а эти послѣдніе, ставъ свободными, распространяли ее на города, что она должна была вскорѣ снизойти на весь народъ такъ что 3-го мая король и рыцарство рѣшили всѣхъ поляковъ обратить въ братьевъ, сначала мѣщанъ, а по-
