Легенда о Загенфельде в Германии (Твен; Львова)

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Перейти к навигации Перейти к поиску
Легенда о Загенфельде в Германии
автор Марк Твен (1835—1910), пер. Т. П. Львова
Оригинал: англ. Legend of Sagenfeld, in Germany. — Перевод опубл.: 1882 (оригинал), 1896 (перевод). Источник: Собрание сочинений Марка Твена. — СПб.: Типография бр. Пантелеевых, 1898. — Т. 8.

Легенда о Загенфельде в Германии [1]

I

Много тысяч лет тому назад этот небольшой округ был целым королевством, маленьким-маленьким королевством, чем-то вроде хорошенького игрушечного королевства. Далекая от ревнивых распрей и тревог тех воинственных времен, жизнь его текла просто и тихо, население было кроткое, невинное; вечно покоилось оно глубоким, мирным сном. Не было там злости, не было зависти, не было тщеславия, а следовательно не было и огорчений, не было несчастья.

С течением времени умер старый король и на престол вступил сын его Губерт. Народная любовь к нему возрастала с каждым днем. Он был так добр, так чист, что любовь эта мало-помалу обратилась в страсть, чуть не в обожание. Со дня его рождения астрологи внимательно изучали звезды и, наконец, прочли в блестящей, небесной книге следующие слова:

«На четырнадцатом году Губерта произойдет крупное событие; животное, пение которого покажется Губерту самым сладостнейшим в мире, спасеть его жизнь. Пока народ за это доброе дело будет чтить потомство последнего, в прежней династии всегда будут родиться наследники и народ не будет знать ни болезней, ни бедности. Но берегитесь ошибочного выбора!»

Весь тринадцатый год жизни короля астрологи, министры, парламент и весь народ были заняты только одним, говорили только об одном и вот о чём именно: как следует понимать последнюю фразу пророчества? Судя по первым строкам его, спасительное животное должно было само себя выбрать в назначенное время, но последняя фраза как будто означает, что сначала должен выбрать король и решить, которое из поющих животных нравится ему больше всех и что, если он выберет верно, то избранное животное спасет его жизнь, его династью, его народ; но если он сделает «ошибочный выбор» — тогда берегитесь!

К концу года было столько же различных мнений по этому поводу, как и вначале; но большинство мудрецов и простых смертных были согласны, что маленькому королю лучше всего сделать выбор как можно скорее. Поэтому был издан эдикт, в котором приказывалось всем лицам, владеющим какими бы то ни было поющими тварями, представить их в главную залу дворца, в первый день нового года. Приказание это было исполнено. Когда всё было готово, король вошел в залу в сопровождении высших лиц государства, в парадных мундирах. Король воссел на золотой трон и приготовился произнести свое суждение. Но тут он сказал:

— Эти создания поют все сразу и производят невыносимый гвалт. Что можно выбрать среди такого гама? Возьмите их всех вон и приводите ко мне по одному.

Так и было сделано. Один за другим сладостные голоса пернатых певцов ласкали королевское ухо, но ни на одном из них не остановился его выбор. Драгоценные минуты уходили, а королю всё труднее и труднее становилось выбрать среди такого множества чудных певцов, тем более трудно, что предсказанная ошибка не выходила у него из головы и чувство это было так ужасно, что он боялся верить собственным ушам. Он сделался нервным и начал высказывать беспокойство. Министры его увидели это, так как они ни на минуту не спускали с него глаз. Наконец, они начали говорить про себя:

— Он потерял мужество, хладнокровие его исчезло. Он ошибется. Погиб он, погибла его династия, погиб его народ!

Прошел час. Король несколько времени сидел молча, затем сказал:

— Принесите еще раз коноплянку.

Коноплянка залилась своей ликующей песней. В середине её король готов уже был поднять скипетр, в знак избрания, но сдержался и сказал:

— Нет, нужно быть вполне уверенным. Принесите-ка дрозда; пусть они споют вместе.

Дрозда принесли и обе птицы запели сразу свои чудные песни. Король колебался, однако, всё более и более склонялся в сторону коноплянки; это было заметно по выражению его лица. Надежда воскресла в сердцах старых министров, пульс их начал биться сильнее, скипетр начал тихо подниматься… вдруг!..

Произошло ужаснейшее безобразие: король был прерван следующими, раздавшимися за дверью звуками:

— Уоу… хи!-Уоу… хи-Уоу-хи! Уоу-хи-уоу-хи!

Все страшно перепугались и сердились на себя за то, что выказали свой страх.

Через секунду прелестнейшая маленькая крестьянская девочка вбежала в комнату, темные глаза её горели детским рвеним; но, увидев это знатное общество и всё эти сердитые лица, она остановилась, опустила голову и закрыла рукавом свои бедные глазки. Никто не приветствовал её, никто не сжалился над ней. Наконец, она застенчиво, сквозь слезы, взглянула наверх и сказала:

— Государь мой, король, простите меня, потому что я не хочу сделать ничего дурного. У меня нет ни отца, ни матери. У меня есть только коза и осел и они составляют для меня всё на свете. Козочка дает мне сладкое молоко, а когда мычит мой добрый дорогой ослик, мне кажется, что нет на свете музыки лучше его пения. Поэтому, когда посланный моего государя сказал, что самый лучший певец из всех животных спасет корону и народ, и приказал мне привести его сюда…

Весь двор разразился громким хохотом и девочка убежала с плачем, не кончив своей речи. Главный министр приказал вывести ее и её несчастного ослика за пределы дворца и больше их не впускать.

Затем продолжалось испытание птиц. Обе они пели прекрасно, но скипетр лежал неподвижно в руках короля. В груди всех присутствующих тихо потухала надежда. Прошел час, два часа, решения не было. День склонился к вечеру и ожидающая у дворца толпа сгорала от нетерпения и беспокойства. Наступили сумерки, мрак становился всё глубже и глубже. Никто не говорил, никто не требовал света. Великое испытание было сделано; оно не удалось. Всякому хотелось скрыть от света свое лицо и глубокую тревогу.

Вдруг — тс! Роскошные, чудные звуки божественной мелодии раздались в отдаленном углу залы — голос соловья!

— Встаньте! — вскрикнул король. — Прикажите звонить в колокола, объявите народу! Выбор сделан и мы не ошибаемся. Король, династия и народ спасены! С сегодняшнего дня и навсегда почитайте соловья выше всего на свете. Провозгласите всему народу, что всякий, кто осмелится обидеть или оскорбить соловья, будет казнен. Король сказал.

Весь этот маленький мирок был опьянен радостью. И дворец, и весь город освещался всю ночь потешными огнями, народ танцевал и пел и пил и торжествующий звон колоколов ни на минуту не прекращался.

С этого дня соловей сделался священною птицей. Пение его слушалось в каждом доме, поэты воспевали его, живописцы писали его портреты, его статуи украшали все башни, арки, фонтаны и общественные здания. Его принимали даже в королевский совет и ни одно важное государственное дело не решалось прежде, чем мудрецы не докладывали его соловью и не переводили королю и министрам, что пропела о нём птица.

II

Юный король очень любил охотиться. Когда пришло лето, он однажды выехал с собаками и ястребами, в блестящем обществе своих дворян. Мало-помалу он отдалился от них, думая, что потом легко сойдется с ними снова; но это была ошибка. Сначала он ехал весело, полный надежд, но под конец начал терять мужество. Наступили сумерки и застали его в далекой и незнакомой местности. Затем случилась катастрофа. В темноте, он въехал в густую чащу деревьев, росших по склону крутого, скалистого обрыва. Когда лошадь и всадник достигли подножия его, то у одной оказалась сломанною шея, у другого нога. Бедный маленький король лежал и терпел нестерпимые муки и каждый час казался ему месяцем. Он с жадностью прислушивался, ожидая, что какой-нибудь звук принесет ему надежду на освобождение; но не слышал ни голосов, ни звука рожка, ни лая собак. Наконец, надежда покинула его и он сказал: «Пусть приходить смерть, так как она должна придти!»

В это время среди глубокой, ночной тишины, раздалась чистая, звонкая песнь соловья.

— Спасен, — сказал король, — спасен! Это священная птица и пророчество исполняется. Сами боги спасли меня от ложного выбора.

Он едва сдерживал радость и невыразимую благодарность. Каждую минуту ему казалось, что он слышит приближающуюся помощь, но всякий раз следовало разочарование — помощь не приходила. Ночь прошла, помощь не явилась и священная птица всё продолжала петь. Он уже начал сомневаться в верности своего выбора, но старался заглушать эти сомнения. На заре певец смолк. Наступило утро, а вместе с ним, — голод и жажда; помощи всё не было.

Становилось позднее и позднее. Наконец, король проклял соловья.

Тотчас же запел дрозд. Король сказал про себя: «Вот настоящая птица, я ошибся в выборе: теперь придет помощь».

Но помощь не приходила. Он пролежал несколько часов без памяти. Когда он пришел в себя, запела коноплянка. Он слушал ее безучастно. Он уже перестал верить. «Эти птицы, — сказал он, — не могут мне помочь. Я и дом мой, и народ мой погибли». Он отвернулся от птицы, чтобы умереть, так как был очень слаб от голода и жажды и чувствовал, что конец его близок. Он даже желал умереть, чтобы избавиться от страданий. Целые, долгие часы лежал он так, без мыслей, без чувства, без движения. Затем, сознание вернулось к нему. Занималась заря третьего утра. Ах, каким прекрасным казался мир его усталым глазам! Вдруг страшное желание жить вспыхнуло в сердце юноши и глубокая горячая молитва поднялась в душе его, молитва о том, чтобы небо сжалилось над ним и позволило ему снова увидать свой дом и своих друзей. В эту минуту тихий, слабый, далекий звук донесся до него издали и о, каким сладостным показался этот звук его напряженному слуху!

«Уоу… хи!—уоу… хи!—уоу-хи—уоу-хи!—уоу-хи!

Эта, о, эта песня сладостнее, в тысячу раз сладостнее песни соловья, дрозда, коноплянки, потому что она приносила уж не надежду на помощь, но уверенность в ней. Теперь я спасен, действительно спасен! Певец сам избрал себя, как и предсказывал оракул. Пророчество сбылось и моя жизнь, мой дом и мой народ спасены. С этого дня осел будет священным животным!»

Божественные звуки всё приближались и приближались, становились всё громче и громче и всё восхитительнее казались они слуху умирающего. Кроткий, маленький ослик спускался с горы, пощипывая траву и продолжая мычать, наконец, он увидел мертвую лошадь и раненого короля, подошел к ним и начал обнюхивать их из простого любопытства. Король приласкал его и он опустился на колени, как делал это всегда, когда его маленькая хозяйка желала сесть на него. С большим трудом и усилиями мальчик взобрался на спину животного и держался там с помощью великодушных ушей. Осел, распевая, пошел с этого места и привез короля к хижине маленькой крестьяночки. Она уложила его на свою соломенную постель, напоила козьим молоком и побежала рассказать великую новость первому, кто попадется ей навстречу.

Король поправился. Первым его делом было провозглашение осла священным и неприкосновенным, вторым — введение этого осла в кабинет и назначение его первым министром государства; третье — уничтожение всех статутов и указов, относившихся к соловью, и замена их статутами и указами, относившимися к священному ослу и, наконец, четвертым — объявление, что, когда маленькая крестьяночка вырастет, он женится на ней и сделает ее королевой; и он сдержал слово.

Такова легенда. Она объясняет, почему в продолжение многих веков, первым министром королевского кабинета там всегда был осел, как теперь принято в большой части кабинетов; объясняет также, почему в этом маленьком королевстве в продолжение многих веков всё великие поэмы, всё великие речи, все великие книги, всё общественные торжества, всё королевские эдикты начинались всегда этими трогательными словами: «Уоу… хи!—уоу… хи!—уоу-хи!—уоу-хи—уоу-хи!»

Примечания[править]

  1. Выпущена из „По чужим краям“, потому что достоверность её казалась сомнительной и не могла быть вовремя доказана.     М. Твэн


Это произведение находится в общественном достоянии в России.
Произведение было опубликовано (или обнародовано) до 7 ноября 1917 года (по новому стилю) на территории Российской империи (Российской республики), за исключением территорий Великого княжества Финляндского и Царства Польского, и не было опубликовано на территории Советской России или других государств в течение 30 дней после даты первого опубликования.

Несмотря на историческую преемственность, юридически Российская Федерация (РСФСР, Советская Россия) не является полным правопреемником Российской империи. См. письмо МВД России от 6.04.2006 № 3/5862, письмо Аппарата Совета Федерации от 10.01.2007.

Это произведение находится также в общественном достоянии в США, поскольку оно было опубликовано до 1 января 1929 года.