Пожарский-Лопата, князь Димитрий Петрович, сын кн. Петра Тимофеевича Пожарского-Щепы. В 1612 г. он был отправлен князем Дим. Мих. Пожарским во главе войска в Ярославль, чтобы не допустить Просовецкого соединиться там с казаками Заруцкого. Успев придти в Ярославль раньше Просовецкого, кн. Дим. Петр. Лопата захватил казаков и посадил их в тюрьму. Вслед за тем он был послан на Пошехонье, где тоже побил и взял в плен много казаков, а оттуда отправился в Кашин, в погоню за предводителем казаков Толстым, бежавшим к кн. Дим. Мамстр. Черкасскому. При походе кн. Дим. Мих. Пожарского под Москву, для освобождения ее от поляков, передовым отрядом начальствовал кн. Дим. Петр. Лопата. Опасаясь пагубного влияния на этот отряд своевольных казаков, не признававших никакой дисциплины, кн. Дим. Мих. Пожарский велел кн. Лопате стать у Тверских ворот и, не соединяясь с московским ополчением, действовать самостоятельно. Заруцкий недоброжелательно отнесся к шедшему из Ярославля ополчению и послал казаков перенять дорогу кн. Лопате, с приказанием постараться умертвить его; замысел этот, однако, не удался, — и казаки были обращены в бегство. Прежде чем направиться к Москве, кн. Дим. Мих. Пожарский пошел с войском в Троице-Сергиев монастырь и, получив благословение тамошнего игумена Дионисия, пригласил келаря Авраамия Палицына находиться при своем отряде. Рознь, существовавшая между главными предводителями земского ополчения, могла иметь гибельные последствия, так как поляки одерживали верх над русскими, а казаки кн. Трубецкого не хотели помогать кн. Пожарскому. 24-го августа 1612 года кн. Дим. Мих. Пожарский был в весьма затруднительном положении и послал кн. Дим. Петр. Лопату к Авраамию Палицыну, служившему в то время молебен у Ильи Обыденного, с просьбой подействовать на казаков. Если верить "Сказанию" Авраамия Палицына, его слезы и мольбы подействовали на казаков, и они пришли на помощь кн. Д. П. Пожарскому; на самом же деле Палицын повлиял на казаков обещанием им денежной монастырской казны. В 1614 г. кн. Дим. Петр. Лопата, будучи воеводой в Самаре, отправил два стрелецких приказа под Астрахань, на помощь терским и астраханским служилым людям, против Заруцкого. Прежние самарские воеводы собирали в казну по 500 p. в год, а кн. Лопата собрал 12 тысяч р. Во время его воеводства в Самаре, у него, как видно из его челобитной царю Мих. Феод., безвинно отняли его вотчину с. Козарь, в Рязанском у., пожалованную ему "за его службишку, и за кровь, и за Московское очищение". В 1615 г., в то время, как кн. Д. М. Пожарский сражался с Лисовским, некоторые воеводы покинули города, а ратные люди разбежались. Когда Лисовский сжег Перемышль и находился между Вязьмой и Можайском, а кн. Д. M. Пожарский занемог, против Лисовского был послан кн. Лопата; не дойдя до Вязьмы, он, однако, воротился и стал на p. Угре. Царь Мих. Феод. велел ему идти в Можайск, но Лопата писал царю, что "ратные люди со службы разбежались, а которые и есть, и те бедны", и не пошел в Можайск, несмотря на государев указ. Царь Мих. Феод. послал казакам денежное жалованье, а кн. Лопату велел посадить в тюрьму в Можайске, а потом быть на службе. В 1616 г. кн. Лопата отправлен царем в Суздаль против "воров", боярских холопов и всяких безымянных людей, которые называются казаками, жгут села и деревни, побивают до смерти и грабят, крестьян пытают, доведываясь, где их пожитки, и хотят идти по городам. Вероятно, царь остался доволен тем, как кн. Лопата исполнил поручение, потому что вскоре после того послал его оборонять Тверь от воровских людей. По дороге к Клину и в самой Твери кн. Лопата выдержал осаду от поляков и остался победителем. В 1618—1620 г. кн. Лопата был воеводой в Твери. В челобитной, поданной в 1625 г. о награждении его "за Тверское осадное сиденье и за службу и за промысел", поверстаньем из поместья в вотчину, сказано, что во время воеводства в Твери он доставил казне 1200 р. дохода в год, тогда как до него собирали лишь 200 p.; кроме того, он укрепил город, сделав новые башни и тайник и построив мосты; выкопал в городе колодец, прибавил "наряд", т. е. слил новые пищали, а на соборную церковь слил колокол благовестный в 200 пудов и сделал боевые часы. В 1619 г. кн. Лопата получил от царя похвальную грамоту за ловко устроенный размен пленных между ним и польским полковником Казановским. В 1620 г. он — воевода в сторожевом полку на Крапивне, а в 1621 г. отпущен к Москве. В 1623 г., будучи воеводой на Двине, получил от царя грамоты о непритеснении игумена и братии Двинского Архангельского монастыря и о дозволении голландцу Демулину покупать у крестьян смолу на канатное дело, в чем мешали ему в Холмогорах сам кн. Лопата и дьяк Сомов. В 1624 г., марта 20, воеводы были у государя "у руки", а кн. Лопата не был, "сказался болен, убила его лошадь"; и он за болезнью отставлен и назначение на службу в Тулу отменено. В 1625—1626 гг. он — воевода в Верхотурье; приехав туда, он донес царю, что в остроге мало "наряду", что острог валится, а лесу для постройки нового острога не запасено. Вследствие этого царь велел приготовить лес и с весны начать постройку острога, а присылку наряду, зелья и свинца ожидать по первому зимнему пути. В другой грамоте предписывалось кн. Лопате велеть торговцам по-прежнему ездить в Лозвинскую, Сосвинскую и Вагринскую волости для продажи хлеба и сукон вогуличам. Во время своего воеводства в Верхотурье в 1625 г., кн. Лопата, как мы видели выше, подал царю челобитную, с прописанием всей своей службы и с просьбой наградить вотчиной соответственно с "московскими осадными сидельцами". Лишь три года спустя, в 1628 г., он получил из поместья в вотчину "по уложению" со своего оклада в 1000 чети, по 20 чети со 100 чети. В 1627 г. кн. Лопата был приставом у послов турецкого султана, встречал и провожал их по Переяславльской дороге, за Сретенскими воротами. В 1627—1628 гг. восемь раз был у государева стола и один раз у стола патриарха Филарета Никитича; в 1628 г. сопровождал царя к Троице и был у государева стола на пути туда в с. Воздвиженском, а на возвратном пути в с. Тонинском. В том же году воевода в Порхове, а в 1628—1630 гг. — воевода во Пскове. Будучи обвинен вместе с товарищем своим кн. Данилой Гагариным в разных злоупотреблениях власти, он подвергся в 1631 г. следствию, которое продолжалось восемь месяцев. Следователями назначены были новые псковские воеводы: кн. Никита Мих. Мезецкий и Пим. Матв. Юшков, а для делопроизводства состоял при них дьяк Евстафий Кувшинов. Во все время следствия собирали для показаний в съезжую избу городских и пригородных жителей всех сословий, духовенство, служилых людей, посадских и крестьян. Главные допросные пункты были: 1) брали ли кн. Лопата и кн. Гагарин к себе в холопы и в крестьяне литовских выходцев и переметчиков, приказывая им помечать в съезжей избе, что они по собственному их челобитью отданы на землю к разным помещикам; 2) были ли от воевод уездным и посадским людям разные притеснения, незаконные поборы и налоги. На первый из этих двух вопросов и на некоторые другие вопросы многие отзывались неведением; что касается притеснений, незаконных поборов и налогов, то большая часть допрашиваемых подтвердила это обвинение. Неизвестно, как было решено это дело, но надо полагать, что оно окончилось благополучно для кн. Лопаты, потому что в том же 1631 г. он был при приеме шведского посла в Грановитой палате, а в 1632 и 1633 гг., в день Светлого Христова Воскресения, находился в числе дворян, которым царь велел свои государские очи видеть "в комнате". В 1634 г. он дневал и ночевал на государеве дворе во время похода царя на богомолье в подмосковный Николо-Угрешский монастырь. В том же году кн. Лопата вместе с кн. Дим. Мих. Пожарским (они были правнучатые братья) подал царю челобитную о плохом поведении племянника их кн. Ф. И. Пожарского в Можайске, пропившего и размотавшего все поместье. Они писали, между прочим, в челобитной: "Вели, государь, его из Можайска взять и послать под начал в монастырь, чтоб вам от его воровства вперед от тебя в опале не быть". В 1637 году кн. П. сделал значительный вклад в Суздальский Спасо-Евфимьев монастырь, пожаловав ему свою купленную вотчину в Тверском у.; в Шеском и в Кушалинском станах, село Кушалино со всеми угодьями. Кн. Лопата-Пожарский местничался с кн. М. В. Прозоровским и с князьями Вас. Большим Григ. и Григ. Петр. Ромодановскими.
"Летопись Двинская", XIV; Разр. кн. I, и II; Дв. разр., 1 и II; Р. И. Б., I, II, VII, IX; Акты ист., III; "Новый Летописец". М. 1853 г.; Собр. гос. гр. и дог., II. "Чт. М. О. И. и Д. Р." 1870 г., I, с. 1—179; "Временник М. О. И. и Д. P.", IV; "Сказание о осаде Троицкого Сергиева монастыря от поляков и от Литвы", Авраамия Палицына. М. 1784 г.; Соловьев "История России", VIII, IX; "P. P. Ст." 2-е изд., т. II; "Москвитянин" 1852 г., № 19.