Дата создания: 1897 год. Источник: книга: Юрий Ханон, «Скрябин как лицо». — СПб.: издательство Лики России совместно с Центром Средней Музыки, 1995, стр.331
Силой творческого духа К небесам вздымая всех Радость взора, сладость уха Я для всех фонтан утех [1] Бурной жизни треволненья Испытав как человек Напоследок без сомненья Ъ-омонахом кончу век.[2]
1897 год, Москва
Примечания
Василий Ильич Сафонов, пятый директор Московской Консерватории (в 1889—1906 годах), пианист, дирижёр и профессор по классу фортепиано, по происхождению терский казак, был человеком своеобразного (жёсткого и вспыльчивого) характера. Патриальхальных взглядов, отчасти провинциал, он имел большую семью (его отец, генерал, участвовавший в покорении Кавказа, жил в Кисловодске) и ко всем своим подопечным относился как к малым детям. Саше Скрябину, сначала кадету, а затем своему студенту консерватории по классу фортепиано — Василий Сафонов отчасти заменил отца (и всю семью). Мать Скрябина умерла, когда он был ещё младенцем, отец — занимался дипломатической карьерой и сына почти не видел (отношения у них так и остались натянутыми до конца жизни). Скрябина в детстве воспитывала тётка Любовь Александровна (сестра отца) и две бабушки. Именно благодаря внимательному и жёсткому отношению Сафонова, Саше Скрябину удалось закончить консерваторию с малой золотой медалью по курсу фортепиано, в то время как его обучение по курсу композиции не встретило подобного внимания (у профессора Антония Аренского) и студент был отчислен из класса композиции за неуспеваемость.[3] Во время и после написания акростиха «СкрябинЪ» Василий Сафонов уже стал первым исполнителем всех ранних симфонических произведений Скрябина (начиная от фортепианного концерта и кончая – Второй симфонией). Именно благодаря ему состоялись многие московские (и российские) премьеры в исполнении оркестра, а также Сафонов на первых порах способствовал организации сольных фортепианных концертов самого Скрябина (как композитора-пианиста). Кроме того, при непосредственном авторитарном нажиме Сафонова, Скрябину удалось получить звание «ординарного профессора» Московской Консерватории и начать преподавать (что стало постоянным источником средств существования для его растущей семьи). Скрябин стал одним из самых молодых профессоров в истории Консерватории. По всем приведённым причинам станет понятно, почему маститый профессор и директор консерватории вдруг написал столь уважительный и меткий акростих на молодого композитора (в то время ещё не пользовавшегося широкой известностью). Первые петербургские успехи Скрябина (получившего особое, также почти отцовское расположение известного издателя и мецената Митрофана Беляева) были восприняты Сафоновым — как свои собственные. И он с большим энтузиазмом поддержал начинания Беляева — в Москве, которая была в то время почти его вотчиной (музыкальной). В патриархальном доме казацкого Сафонова были приняты большие застолья с непременными тостами и чтением стихов собственного изготовления. И прежде всего, сам Василий Ильич отнюдь не был чужд стихосложению, практикуясь в этом направлении регулярно и поощряя всех вокруг себя на умеренные проявления графомании в застольном жанре. Например, пятью годами ранее сам Скрябин на сорокалетний юбилей своего любимого «профессорчика», как он его называл, написал вполне застольное позравление в стихах: «Василь Ильич, наш истинный маэстро». Из сказанного выше вполне понятно, что вовсе не избыток верноподданнических и ученических чувств заставил Скрябина написать стихотворение на юбилей своего казаческого профессора. Сложный комплекс сыновне-отцовских и педагогических отношений связывал этих двух людей. Отчасти, последующие стихотворные опыты Скрябина (почти всегда сочетавшие в себе высокие идеи и провинциальный графоманский слог) произошли именно отсюда, из застольных поэтических традиций дома Василия Сафонова.
↑«Я для всех фонтан утех» — обычно (после прочтения всего стиха в целом) эту строчку Сафонов с удовольствием повторял по нескольку раз и считал особенно удачной как с точки зрения колорита стиха, так и по смыслу. Он и в самом деле искренне считал Скрябина (равно как и его музыку) — «фонтаном утех».
↑«Ъ-омонахом кончу век» — этой строчкой Сафонов гордился особенно, как своей остроумной находкой в области «акростихирования» буквы Ъ, которая читалась в данном случае как «Ер» или «Йер». И хотя последняя строчка несколько ломала ритм стихотворения, тем не менее заканчивалась вполне метким замечанием, поскольку Скрябин и сам (уже в те времена) вполне готовился закончить свою жизнь если и не «Иеромонахом», то во всяком случае двигался по «духовному» ведомству в направлении сверхчеловеческого духа, чем разительно отличался от своих коллег, просто музыкантов.
↑Ханон Ю. Скрябин как лицо. — СПб.: Центр Средней Музыки & Лики России, 1995. — С. 111.
