557 нимъ потеря политическихъ нравъ (jus suffragii et honorum) нс затрагивала, въ общемъ, гражданской правоспособности (commercium et counubium); во всякомъ случаѣ, вліяніе infamia на отношенія гражданскаго права было незначительно и выражалось, травнымъ образомъ, ограниченіями въ судебномъ представительствѣ и введенными Lex Julia ограниченіями брачной правоспособности. Другія невыгодныя въ граждански - правовомъ отношеніи послѣдствія безчестья вытекали нс столько изъ безчестья, какъ самостоятельнаго института, сколько изъ потери уваженія н довѣрія къ данному лицу со стороны общества, и подводились подъ разъясненное выше понятіе turpitudo (ignominia), или infamia facti. Само собою разумѣется, что тѣ же послѣдствія наступали и при infamia juris, представлявшей собой высшую ступень того института безчестья, корни котораго лежали въ нравѣ гражданства, а послѣдствія угрожали, прежде всего, не гражданскимъ, а политическимъ нравамъ.
Но политическій строй древпяго Рима потерпѣлъ существенныя измѣненія съ утвержденіемъ имперіи: политическая свобода пала, и съ нею притупились и политическія послѣдствія infamia. Отъ нихъ ко времени Юстиніана осталось только закрытіе доступа къ нѣкоторымъ почетнымъ званіямъ и къ адвокатурѣ. Въ общемъ, публичная сторопа института была упразднена, а съ нею вмѣстѣ—и его самостоятельное значеніе. чтб совершилось тѣмъ легче, что съ теченіемъ времени постепенно исчезали и гражданско-правовыя послѣдствія прежде самостоятельнаго института Они перестали отличаться отъ послѣдствій фактическаго безчестья, въ ряду которыхъ общее значеніе сохранилось только за правомъ братьевъ и сестеръ завѣщателя оспаривать завѣщаніе, сдѣланное въ пользу turpis persona, т.-е. лица, опороченнаго въ мнѣніи общества, и за возможностью не допускать такихъ же опороченныхъ лицъ къ положеніямъ, требующимъ особаго довѣрія, напр. къ опекѣ.Такнмъ образомъ, infamia juris не исполняла болѣе функціи особаго юридическаго понятія; она сливалась съ такъ наз. turpitudo, т.-е. нравственной непорядочностью, сопровождавшейся извѣстными гражданско-правовыми послѣдствіями только въ томъ случаѣ, если она признавалась судомъ, и опиралась на общественное осужденіе (infamia facti) ').
4. Средневѣковое германское право знало, даже въ свою раннюю нору, защиту чести и выработало достаточно развитую систему этой защиты. Точкой отправленія для нея, какъ и для защиты другихъ нравъ, служила кровная месть, выкупъ которой сначала былъ предоставленъ добровольному соглашенію, а потомъ и обстоятельно регламентированъ закономъ. Оставляя въ сторонѣ эту регламентацію, мы ограничимся замѣчаніемъ, что въ основаніи ея лежало не только признаніе права на честь, но и такая высокая оцѣнка этого права, которая отождествляла ') 1'nger, тамъ же, стр. 263—265. Regelsberger, ук. соч., стр. 265—266.
